Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

- Нормальное! Там написаны страшные цифры. Три с половиной процента, - тут желудок дал о себе знать пока еще деликатным урчанием, и Иван поспешно добавил: - Сделай мне бутерброд, пожалуйста.Подсушенные ломтики хлеба как раз выскочили из тостера. Дуня вытащила два, уместила их на тарелке, сверху одного кусочка положила колбасу, сверху другого - сыр. На бутерброд с колбасой добавила колечки свежего огурца.

Обычные бытовые действия. Женщина в голубом пеньюаре на маленькой кухне, залитой ярким майским солнцем, делает бутерброды. А Иван видел другую картину.Блики солнца на стекле - оконном и в настенных шкафчиках. И отражается от темной стеклокерамической поверхности. На разделочном столе волнами сбился голубой шелк. Наверное, шелк. А та, которая окутана этим голубым и мягким, сидит на столешнице. Обнимает руками за шею стоящего перед ней мужчину. И целует его, зарываясь пальцами с алым маникюром в темные волосы на затылке. Наверное, эта кухня видела такую картину не раз. Мужчина поднимает руку, чтобы погладить девушку в голубом шелке по щеке. На его запястье - сплетение кожаных ремешков и разнокалиберных бусин.Это не тот мужчина! Или... тот?

- Я тут подумала, - Иван вздрогнул от того, как неожиданно вторгся в его сон наяву ее голос. А ведь той Дуне, что присутствовала в его мыслях, только что было совсем не до разговоров. А Дуня реальная поставила перед Тобольцевым тарелку и продолжила. - Ты же не можешь с пустыми руками пойти в больницу. Надо что-то купить из еды. Или... цветок.

- А вдруг ей ничего нельзя? Я сначала все разузнаю. А потом уж видно будет, - соображалось как-то туго. И ощущение, что поймали с поличным. - Но за беспокойство... и бутерброд... спасибо. - Подумал и добавил: - И извини, что разбудил. Хотя... тебе же все равно на работу, так?

-Так, - улыбнулась Дуня. - Через полчаса я должна выйти из дома. Так что можно сказать, ты вовремя меня разбудил. Будильник почему-то не прозвонил.

- Какой я молодец! - Иван отдал должное бутерброду. Вкусно. Впрочем, утром все вкусно. - Тогда я в темпе доедаю и у..хожу. А то тебе же надо за полчаса - чулки, помада и все такое. А на это пока... - и все-таки откровенно уставился на выглядывающую в вырезе тонкую кружевную лямку. - Нет и намека.

-Ты можешь спокойно допивать кофе, - невозмутимо ответила Дульсинея. - А я пойду умываться.

И пошла.

В ванной шумела вода, Иван методично доедал бутерброд, запивая его холодным кофе. Потом насыпал себе еще предложенных ранее мюсли, залил молоком. За стеной кто-то продолжал от души упражняться с дрелью. К тому моменту, когда стукнула дверь спальни, Тобольцев успел смести со стола все, что видел, и даже убрать с него следы своего обжорства.

Растрепанная после сна девушка с веснушками исчезла. В дверях кухни стояла бизнес-леди - прямая юбка до колен, белая блузка, ярким пятном - пестрый шейный платок. Через руку перекинут легкий пиджак, волосы гладко убраны назад. Стрелки, тушь, помада. От взгляда фотографа не укрылось ничего, отметил все. И не сказать, что это «все» и новый имидж Дульсинеи ему понравился. Но - его ли это дело?

- Ты готов?

Тобольцев инфантильно облизнул пальцы от крошек - просто в пику этой гладкой затянутости и застегнутости на все пуговицы, этой помаде, чопорной юбке и.... колготки или чулки? Да какая ему разница?!

- Да, готов. Слушай, а тебе метро не по дороге случайно? - и, сообразив, что просьбу принято чем-то сдабривать, добавил: - Отлично выглядишь, кстати.Евдокия закатила глаза, красноречиво дав понять, что она думает по поводу таких комплиментов.

- Какой долгий у нас совместный путь, автостопщик, - но потом смилостивилась. - По пути, но сначала вымой руки. С руками в крошках в ауди не сажают.

- Я как котик! - язык голову опередил просто на корпус. - Вылизался чисто-чисто. Смотри! - и зачем-то протянул руки. - И вообще, как мне руки мыть? У меня пластырь, его нельзя мочить!Ему показалось, что смех притаился в уголках идеально накрашенных губ, на краях безупречно нарисованных стрелок. Но царица хранила серьезность. Вздохнула только:- Бери рюкзак, котик.

Она обернулась и не увидела, как он широко ухмыльнулся на «котика». Она сама не поняла, как это прозвучало. Ласково.

В прихожей Дуня сунула ноги в бежевые шпильки - и сразу практически сравнялась в росте с Иваном. Посмотрела на него - глаза почти на одном уровне.

- Пошли?

- Мяу-мяу, хозяйка. Уже бегу!Он брал рюкзак и нахлобучивал свою любимую, связанную дражайшей Антониной Марковной шапку, и поэтому не видел, как все-таки дрогнули идеально накрашенные губы.