Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

*Перед выходом из дома по привычке проверил и перетряхнул рюкзак. И во внешнем кармане обнаружил что-то плоское и тонкое. Вытащил. Уже изрядно помятое, погнуты уголки. Как и положено влюбленному придурку, таскал последние месяцы с собой. То самое фото, которое он сделал во время остановки в день знакомства. Заброшенное поле, бледное майское небо, только набирающее лазурь и тонкий силуэт в сером платье. Неужели прошло всего четыре месяца? Словно привет из другой жизни. В которой сам он был вольным рыцарем автостопа. А теперь... Что теперь? Собственная студия, куча обязательств, впереди - новый опыт наставника. А, еще разбитое сердце. Так, кажется, говорят в мелодрамах? Ни-фи-га. Сердце - мышечный орган, разбиться не может. Болеть может, да. Но это пройдет.

Он медленно смял в руке снимок. Сминал долго, запоминая это ощущение. Прощаясь - теперь уж просто со снимком девушки в сером платье.

- Ваня? - донеслось из прихожей. Это из школы вернулась мать. - Ты уже собрался? Чаю на дорогу попьешь? Я коврижку купила.

- Обязательно попью, - он встал, чтобы ответить на материнский поцелуй.

- А что это у тебя, Ваня? - Ида Ивановна смотрела на скомканный лист в его ладони.

- Да так. Ничего. Неудачное фото.

*В машине пахло яблоками, Катя дала с собой большой пакет, и аромат спелых плодов наполнил салон. Кроме этого, в багажнике стояли баночки обещанной перетертой с сахаром земляники, кабачок и связка сушеных грибов. Дуня возвращалась в Москву. Остановившись на заправке, чтобы долить в бак бензина, она уже привычно набрала номер телефона. Знала, что абонент будет недоступен, но вдруг произойдет чудо? Не произошло.Потом так же привычно заглянула в чат. Тоже без результата. Потом инстаграм. А там - железнодорожные пути и мост над ними. Кажется, ничего особенного, но ракурс, но яркое вечернее небо. Дуня могла не читать подпись, она и так знала, что это Ваня. Но все же поймала взглядом: «Привет от Ивана Иваныча».

И больше уже ничего не видела. Всю неделю держалась, у Кати глаза были сухими, хотя, кажется, не найти лучше места для слез, чем плечо подруги - понимающей тебя женщины, а не смогла.

И лишь когда Дуня увидела это фото - накатило. И полилось. Сил хватило только, чтобы отъехать чуть в сторону - не мешать другим машинам. А потом закрыла лицо руками и разрыдалась. Поняла, что он на связи. Со всеми на связи, с кем хочет, кто нужен. Что зря она его ждет. Не нужна ему Дульсинея.

*Он вышел из подъезда и от неожиданности поморщился. На нос упала прохладная капля. А ведь дома в окна светило солнце. Иван задрал голову вверх. Солнце и сейчас светило. И в то же время с неба падали редкие капли - невидимые, но вполне ощутимые.

«Слезы царицы» - так, кажется, называется дождь при солнце. Бабуля, по крайней мере, всегда именно это утверждала.

Иван поправил лямку рюкзака и шагнул под царицыны слезы. Не плачь, царица. Ухожу. Не побеспокою. Не плачь.

Тринадцатое ЕГО правило: «Уходя - не оборачивайся»

За окном, если верить поэтам, началась волшебная пора. Даже центр Москвы, не богатый растительностью, то там, то здесь пестрел последней зеленью, желтизной и багрянцем листьев. На клумбах ярко цвели поздние цветы, которым были не страшны утренние прохлады. К середине сентября осень полностью вступила в свои права. После возвращения Дуни в Москву прошло две недели.

Она не помнила, как прожила их. Все дни слились в один большой непрекращающийся безликий день. В офисе Паша постоянно фонтанировал идеями, убедил все-таки клиента одобрить сочетание голубого с бежевым, шумно радовался заключенному Дуней контракту на оформление бутика женской одежды на Тверской-Ямской. После открытия «госТИНцев» в офис обратилось несколько человек - представителей малого бизнеса с пожеланиями разработать фирменный стиль их организациям.

Дуня смотрела на все происходящее отстраненно, как зритель. Она подписывала все необходимые документы, кивала в такт Пашиным словам, говорила заученными правильными фразами с клиентами и мечтала только об одном: добраться вечером до дома и лечь.

Работа стала обязанностью. Никаких оригинальных идей, никаких смелых сочетаний цветов, ничего...

- Бывает, Евдокия Романовна, - успокаивал ее Паша. - Это называется «творческий кризис», это с каждым происходит. Но вы не переживайте, у меня столько мыслей интересных - на всех хватит, вы, главное, руководите. У вас это получается. Вот я не умею, а вы так - раз! - и проблема решилась. В общем, я что хотел сказать... не волнуйтесь, я все сделаю, а потом оно придет - вдохновение. Обязательно.