Галина Лифшиц - Что тогда будет с нами?..

Он на целых два года старше, а расписывает все, как маленький. Вечного счастья не бывает. Это она точно знала. И счастье лично ее, Вольки, закончится именно тогда, когда они попрощаются тут с Андреем. Поэтому она разрешила себе эти дни счастья. Они ни от кого больше не скрывались, открыто ходили вместе. Он даже приходил в их девичью компанию гладить белье. Забирал у Альбы ее утюг, а ей велел приносить гитару и петь. Игры в вопросы при Андрее не затевали. А в остальном стало даже веселее. Во всяком случае, Волька радовалась, что он рядом.

За пару дней до его отъезда они снова поднялись на их гору. Теперь – для них – это была «их гора». Второй раз подъем дался Вольке совсем легко. Стоя на вершине, они загадали желания – каждый свое. И говорить друг другу нельзя было, иначе ни за что не исполнится. Волька загадала, чтобы он на всю жизнь ее запомнил. Ей хотелось реветь. Или прыгнуть с вершины в море – и будь что будет. Но мало ли что ей хотелось. Они просто спустились в бухту. И там у них было все. Она сама настояла на этом. И именно после этого он сказал, что любит ее. А еще сказал, чтобы она была уверена, что он никуда от нее не денется. Он смешно сокрушался, что потерял целых десять дней, не подошел к ней сразу. Хотя сразу влюбился. Но почему-то не мог подойти.

– Ты была другая. За броней. Я не знал, как подступиться.

Надо же! А она не заметила, что он на нее смотрит, что думает о ней. Ни о чем не догадалась.

– Спасибо генералу, – сказал Андрей.

– И кефали. Я пошла, потому что никогда не пробовала кефаль.

– И еще хорошо, что все тогда так допоздна засиделись и не смогли проснуться. Правда, Егора я сам попросил с нами не идти.

– Ты, оказывается, коварный человек.

– Да, Волчок. Я старался использовать шанс.

Он еще тогда, в бухте, сказал, что попросит ее родителей считать его женихом их дочери. И что они поженятся, как только ей исполнится восемнадцать.

– Зачем? – удивилась Волька.

– Что – зачем?

– Зачем жениться? Разве тебе так плохо? Вот как сейчас – ведь лучше не бывает.

– Да, сейчас – лучше не бывает. Но знаешь – от любви бывают дети. И даже сегодня… Уже может быть…. И я за это должен отвечать. За тебя и за нас. И буду.

Волька тоже думала, что от их близости может появиться ребенок. Но этот риск казался ей особенно сладким. И тут уж будет так, как распорядится судьба. В Москве между ними ничего не случится. И если что-то уже произошло сейчас, значит, так тому и быть. Значит, останется память о нем на всю последующую жизнь.

– Я сама за себя отвечаю, не думай, – сказала Волька.

– Сама ты много наотвечаешь. Во вьетнамках на гору!

– Ты будешь меня обувать?

– Я буду тебя все что угодно!

Но она лучше знала, как и что будет.

И вот они улетели. Андрей, прощаясь, выглядел совсем беззаботным: день до встречи пройдет незаметно. Волька сказала себе, что никакой встречи не будет. Как это получится, она себе не представляла: он знал их с Галкой рейс, избежать свидания не удастся. Но Волька несколько раз сказала себе – это все! И не о чем жалеть. Закончились каникулы у моря. Закончилось и все, что с этим связано.

Девчонки устроили напоследок «прощание славянки». Купили местное шампанское, уселись у Галки на третьем этаже. Альба пела под гитару совсем не то, что просил ее млеющий от счастья отец.

– «Я (тра-та-та) лишь однажды», – начала она тихо, чтобы слова не донеслись на соседний участок, до чутких родительских ушей…

И дальше пошло-поехало:

– «…зачем и с кем, не помню я…»

– Песня обо мне, – подтвердила Волька. – Спиши слова.

– Я запомню, – пришла на помощь Галка.

Шампанское ударило в голову неслабо, но грусть от него тоже вскоре прошла.

Вольку накрыло по-настоящему лишь в самолете. Они уже пристегнулись, готовились взлететь, и тут она поняла, что вот теперь – на самом деле реально – все! Море осталось в прошлом. А кто ожидал другого?

– Ты не горюй, на следующее лето опять приедешь. Приезжай, когда захочешь, – пригласила Галка.

Похоже, видок у нее, думала Волька, слишком жалобный, раз ей говорят «не горюй».

– Не о чем горевать, – отрезала она, – все проходит. Всегда. И плохое и хорошее. Любой день заканчивается, когда ночь приходит.

– И наоборот, – продолжила подруга.

Самолет летел себе, летел, все вроде бы было нормально, но почему-то время посадки уже прошло, а им ни слова не говорили. А потом стюардесса объявила, что приземлятся они не в Домодедово, а во Внуково.

– Такое бывает, – успокоила Галка.