Татевик Гамбарян - Мне бы в небо. Часть 2

Я мечтала вернуться в день нашего знакомства, за несколько минут до нашей встречи, и просто свернуть на другую дорогу. Интересно, наши души привязались бы так сильно друг к другу, если бы не та чудная встреча у моря?

Мы вернулись домой, оба мокрые и несчастные. Друзья смотрели на нас с непониманием, даже с осуждением. Но мы не искали поддержки в их взгляде. Они не смогли бы понять всю трагичность ситуации, никто кроме нас не смог бы понять.

Я приняла горячий душ, накинула на себя просторную, длинную футболку и ушла на кухню. В фильмах, главная героиня, находясь в таком положении, обязательно бы закурила, стоя у окна, но я уселась на подоконнике и, обняв колени, заплакала. Я заметила, что за последнюю неделю стала плакать больше, чем за всю свою жизнь, и этот факт не мог не беспокоить меня. Гай говорил, что я железная леди, потому что никогда не плачу. Видел бы он меня в таком состоянии...

Я вдруг поставила себя на место Гая. Он же не знает ни о чем, живет как прежде, любит меня, скучает. Может быть, чувствует... Не пишет совсем, не звонит.

Как страшно любить кого-то. Ведь этот человек совсем другой, никогда не знаешь, что происходит в его голове. Вдруг он уже давно перестал тебя любить, а ты по-прежнему не представляешь жизни без него... Вдруг он тебя никогда и не любил...

Никто не решился проведать меня, что немного облегчало мое состояние, не хотелось разговаривать даже с Валери. Ждала, пока все уснут, и когда из гостиной перестали доноситься незначительные звуки, вышла из кухни. Во всей квартире не было света, я осторожно пробиралась вперед, ощупывая пространство, наткнулась на дверь, ведущую в мою комнату, открыла ее. Кровать, на которой спали Валери, Тео и Луис освещали уличные фонари, я стояла некоторое время возле нее, и, молча, просила прощение у своих друзей, витавших во снах.... Мне было жаль, что я испортила их последние дни, проведенные в городе. Но завтрашний, последний день, внушал надежду. Я поклялась себе, что сделаю его незабываемым для нас всех.

Я вернулась в гостиную и легла на диван, рядом с Францем. Он сразу же повернулся ко мне, но густая темнота не позволяла увидеть его лицо. Мы прислушивались к дыханию друг друга....

Ночь сводит людей с ума. Она раскрепощает, освобождает от страхов и принципов, дает волю желаниям. То, что днем кажется невероятным, ночью становится возможным...

Я растворялась в его объятиях...Каждое прикосновение дарило свободу. Мне сложно было открыть глаза, я стала ватной от его поцелуев, покрывающих мое лицо, шею, плечи, таяла, словно воск свечи и не понимала, что делаю.

Мне было незнакомо это безумие. С Гаем все иначе... он из религиозной семьи, и позволить себе прикоснуться ко мне до свадьбы - недопустимая ошибка. В этом мы с ним похожи. Я не оправдывала близость до брака, поэтому выглядела в его глазах целомудренной и чистой. Мы никогда не ночевали вместе, самое большее, что он мог допустить - это поцелуи. Но когда страсть охватывала его - он уходил.

Франц не настаивал, он позволял себе целовать меня, обнимать, ласкать мое тело, но не более... я была благодарна ему за то, что он не пользовался моей беспомощностью. Мы отстранились друг от друга только тогда, когда за окном показался ранний рассвет.

Глава 8.

Я не сомкнула глаз ни на секунду, с волнением ожидая день, наступивший такскоро. Как только подсознательно хочется продлить какой-нибудь момент, вселенная сразу же реагирует на твое тайное желание и делает все наоборот. Ночь едва промелькнула, оставив на душе свой отпечаток, и снова скрылась, будто и не было ее.

Ночь всегда представляется мне в женском обличии, только женщина может быть так призрачна, загадочна и властна над судьбами других... одна ее улыбка рушит жизни, и это самый безобидный исход, который возможен.

День готовил неожиданные сюрпризы для нас всех. И они начались с раннего утра.Я сварила кофе (хотя любила больше чай), и, прислонившись открытой спиной к окну, наслаждалась его горькостью. Казалось, будто я вся чужая, незнакомая самой себе, заново рожденная. Мне был чужд запах, которым пропиталось все тело. От волос пахло мужским одеколоном, и когда я вдыхала его, кружилась голова. Перед глазами сразу же всплывали моменты нашей ночи, и внутри все переворачивалось, то ли от отчаяния, то ли от восхищения. То, что произошло между нами, кому-то показалось бы детской шалостью... кому-то похожей на Софи, но чего это стоило мне.... Я с трудом представляла большую крайность, чем ту, до которой мы дошли. И я не думала ни о чем, кроме того, как после всего этого буду смотреть в глаза Францу. А о Гае я даже думать боялась.