Извас Фрай - Книга Извращений

– Да нет же. Я хочу, что бы ты просто жила и старалась изменить умы людей; но что бы те не стремились всё разрушить. Мы – должны строить и создавать.

– Понятно, – вздохнёт она, опустив голову, – а ты: что ты будешь делать, когда всё будет кончено?

– У меня ещё есть работа. Я должен закончить свою картину, над которой я верчусь – вот уже почти всю жизнь.

– Ах, да. Ты же художник. И в кого это ты такой пошел?! Наверное, от папы – он всегда был каким-то странным. В любом случае: никогда не понимала, какая польза от всех этих твоих «полотен»; по мне, они все – просто мебель. Но это – твоё дело; ты ведь у нас, как его, этот… герой, да? А меня ведь – никто так никогда не назовёт. Возможно, ты и прав. Но обещать я – ничего не буду. Ах, если бы я могла всё изменить… знал бы ты, как я устала. Спасибо тебе, что дал мне второй шанс – я попробую его не упустить. Я приняла твои слова к сведению; но знай: я – всегда буду бороться против несправедливости.

– А почему бы тебе не бороться за справедливость?!

– Не знаю; наверное, мне ещё нужно будет до тебя дорасти, – улыбнётся она, – нам всем.

Вы попрощаетесь. Ты встанешь, развернёшься и уйдёшь. Путь обратно – будет куда легче и спокойнее. Он пройдёт, как тихий ночной ветер; и вскоре – ты будешь уже у себя дома – ложиться в постель. Закрыв глаза, ты подумаешь: «Что же ждёт её теперь?». Но, так и не получив ответа, ты заснёшь.

Сражение Третье

– Возможно, не стоит тратить жизнь на всё то безумство, которым я наполняю своё время – и в которое я ныряю день за днём; день за днём.

Ник, оторвёт кусок туалетной бумаги от рулона и, сжимая его в кулаке, посмотрит на него как на собственный череп. Даже такая незаметная вещь, как туалетная бумага – может послужить предметом высокого искусства. Однако Ник использует её по назначению. Затем: ещё и ещё. Под конец: он просто тяжело вздохнёт и останется сидеть на своём кресле с бездонной дырой под ним – без всякой цели – просто глядя в стерильно белую дверь перед собой.

– Если бы я точно знал, что умру сегодня, – Ник достанет свой пистолет и снимет его с предохранителя, проверив магазин на присутствие всех патронов, – был бы я доволен тем, как живу?

Он выпрямит руку, приставив пистолет к стенке.

– Стоит ли этот день того, что бы умереть?

Стены – знают ответы на все вопросы; они – лучшие слушатели, которых мы только сможем найти. У них есть только один недостаток – они никогда не отвечают; боги – тоже. Так: какая же тогда разница, с кем из них говорить?!

Ник закроет глаза. Он скажет:

– А теперь – в эту секунду – я досчитаю до трёх и открою глаза. И когда я это сделаю – я больше не буду бояться. Я – не боюсь смерти. Я – живое воплощение храбрости. Другие – умрут в этот день; и я – готов умереть вместе с ними и вместо них. Я – живая храбрость на ногах, в жилете и со щитом. Я досчитаю до трёх: и у меня больше не будут трястись руки. Каждый, кто заглянет в мои глаза – прочтёт в них только железную уверенность. Жизни людей зависят от меня; и я – не подведу их. Я – живое воплощение храбрости; я досчитаю до трёх – и все страхи исчезнут. В этот день – я не имею права бояться. Ночью – пусть все мои страхи вернуться ко мне; но днём – пусть оставят меня, пусть они исчезнут. Я – живое воплощение храбрости. Во мне нет и капли страха. Раз. Два. Три.

Раздастся выстрел. Дверь полицейского туалета вылетит с орбит. Кабинку с Ником внутри – ничего уже не будет отделять от внешнего мира. Музыкант – вернётся в реальность. Он откроет глаза. Вдохнёт. И выдохнет.

– Полковник, сэр, – послышится голос.

Ник встанет; поднимет штаны.

– Все офицеры в сборе и готовы выдвигаться, сэр, – скажет голос.

– Так чего вы ждёте?! – не размыкая зубов, ответит Ник и выйдет из туалета.

Молодой полицейский, лишь на миг взглянувший полковнику в глаза – испугается, так как никогда в жизни он не видел такого взгляда, прожигающего до самых костей. Окажись полковник один на один с танком – и полицейский не сомневался в этом – танк был бы побеждён. Вся сила и храбрость этого мира – будут в этих глазах.

К полудню, собравшееся у мэрии войско начнёт наступление. Все они выстроятся в боевую черепаху и устрашающей крепостью щитов – будут двигаться к цитадели. И стоит только полицейским попасть в поле зрения – как со всех сторон в них полетят пули. До стоящего в авангарде Ник будут доноситься стоны и вопли раненных; но они будут меркнуть в общем шуме боя. Некоторые отряды будут вынуждены остановиться и медленно отступить, подбирая свои раненых. Но троим отрядам – удастся подойти достаточно близко. Они быстро соберут миномётные точки. Одна за другой: мины полетят в окна на разных этажах, превращая те в груды обломков. Кое-где вспыхнет пламя. Некоторые стрелки, с адскими воплями, станут выпрыгивать из окон, с кострами на спинах. Но вскоре, выстрелы прекратились. Здание обрастёт ветвями огня, разваливаясь на части. Ник закричит: