Кимберли Белль - Лживый брак [Литрес]

У Эвана роскошный дом. Высокие потолки, богатая лепнина, солнечные, просторные комнаты, отделанные в нейтральных тонах, каждая последующая еще красивей, чем предыдущая. Я не торопясь иду по коридору, вертя головой направо и налево, восхищаясь тонким вкусом Сюзанны, пока не оказываюсь перед закрытой дверью. Последняя комната слева, я знаю, чья она. Если открою дверь, то увижу, что стены внутри выкрашены в розовый цвет.

У лестницы останавливаюсь около стены, увешанной фотографиями в рамках – свадебные портреты и снимки, сделанные на отдыхе, вперемежку с более поздними детскими фото. В самом центре – черно-белая фотография прекрасной темноволосой женщины с крошечной девочкой на руках. Мое сердце сжимается от жалости к двум людям, которых я не знала, и особенно к мужчине, чьи тяжелые шаги слышу внизу. Как он ходит мимо этих фотографий каждый день? Закрывает глаза? Отворачивается? Я бы не смогла.

Я тихонько спускаюсь вниз по лестнице, где ощущается явный запах чего-то горелого, отчего мой пустой желудок скручивает очередной приступ тошноты. Я жду, пока он пройдет, потом иду на шум и оказываюсь в кухне настоящего шеф-повара – темные шкафы и сверкающая стальная утварь. Эван стоит у кухонного острова, нарезая на доске красный перец длинными, тонкими ломтиками.

– Привет, – говорю я.

Он поднимает взгляд, потом делает быстрый, резкий вдох носом. Это рефлекс, одна из тех непроизвольных реакций на боль, легочный аналог вздрагивания. Я знаю, потому что то же самое происходит и со мной – воспоминания накатывают на меня, когда я меньше всего этого ожидаю.

– Извини, – говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти. – Пойду переоденусь.

– Нет, нет, все нормально. – Он прочищает горло и мотает головой. – Ну, не то чтобы совсем нормально, но я приду в себя. Скоро.

Именно поэтому я и не хотела сюда приезжать. Потому что здесь живут воспоминания, которые мне не принадлежат, это как ступить на чужую территорию, где тебе не рады.

– Ты уверен? – Я показываю на футболку Сюзанны. – Я не обижусь.

– Нет, оставь. Твои вещи грязные. Я подумал, что у вас один размер. – Он машет в воздухе острием ножа, показывая мне на стул по другую сторону острова. – Проходи, садись. Я готовлю ужин.

Ужин? Я оглядываюсь в поисках часов.

– А который час?

– Начало седьмого. Ты проспала почти семнадцать часов.

Я так и падаю на стул, вытаращив глаза.

– Семнадцать часов, как это возможно? Я не спала так долго с… с подросткового возраста, когда Скотт Смит заразил меня мононуклеозом. И заснула даже без волшебной голубой пилюли моего брата.

Эван хмыкает.

– За последние две недели я успел узнать, что горе очень изматывает.

– Мне нужно позвонить начальнику. Он…

– Не нужно, я уже поговорил с Тедом. И с твоей мамой тоже. Она, кстати, просила тебя позвонить ей при первой же возможности. Тед сказал, что ты можешь отдыхать сколько понадобится.

– А что полиция?

– Детектив Джонсон проявила гораздо меньше понимания. Она сказала, что, если ты не проснешься к утру, она приедет сюда сама. Я заверил ее, что в этом нет необходимости и что завтра мы первым делом приедем в участок, чтобы дать показания.

– Она сообщила что-то новое?

– Немного. Я хотел рассказать тебе все за ужином. А потом нам надо составить план. – Он тычет большим пальцем в направлении плиты у себя за спиной, где над сковородой поднимается столб черного дыма. – Я готовлю энчиладас.

– Здорово, но, мм… – Я показываю на плиту, и Эван оборачивается посмотреть. Он бросается к сковороде, снимает ее с огня, но уже слишком поздно. Ее содержимое уже превратилось в угли.

Он бросает сковороду вместе со всем содержимым в раковину и включает воду, раздается шипение.

– Новый план. Какую пиццу ты любишь?

– Хочу пожить у тебя, – говорит мама по телефону, и я представляю, как она стоит в своей прихожей с дорожной сумкой, сжимая в руке ключи от машины. – Когда я могу приехать?

Я сижу за кухонным столом и наблюдаю, как Эван старается отмыть сковороду с помощью железной мочалки и невероятных усилий. По-моему, у него плохо получается. Каждый раз, когда он смывает мыльную пену, чтобы проверить результат, ему приходится начинать все сначала.

– Как только вернусь домой. – В отличие от мамы, которая почти кричит и явно находится на грани истерики, стараюсь держать себя в руках. – Это все еще место преступления, так что я пока живу у Эвана.

Когда Эван слышит свое имя, он кивает.