Вадим Панов: Вторая глава (МАКАМ Х. Портной)

– Так вот ты какая, – пробормотала Юлия. – Удивительно… Удивительно и прекрасно.

На этих словах Пэн улыбнулся с таким видом, словно услышал именно то, что хотел. Вдова заметила улыбку, но никак не среагировала, а сделала маленький шаг назад, выбирая подходящее расстояние для созерцания.

Медуза вновь зашипела, но на этот раз никто не вздрогнул.

Медуза…

Вопреки древнегреческим рассказам, её лицо оказалось прекрасным: полные, зовущие губы, чуть вздёрнутый носик, маленькие ушки, высокие скулы, чистый лоб и огромные, бесконечно огромные и очень выразительные глаза… Жаль только, что в них светилась лютая ненависть, а вместо волос на голове извивались блестящие чёрные змеи, не менее злые, чем хозяйка.

– Сколько же в ней силы, – с уважением произнесла Юлия, делая шаг в сторону. – Тысячи лет прошли, Персей давно сгинул, и прах его развеян по полю Битвы Богов, а она жива. Мертва и жива…

– Медуза слабеет, – негромко сообщил Пэн. – Если не принять меры, она не проживёт и ста лет.

– Все умирают, – небрежно напомнила королева некромантов.

– Богиня должна жить, – горячо не согласился Посвящённый.

Вдова услышала слово «богиня», но сделала вид, что не придала ему значения. Шагнула влево, продолжая изучать голову Горгоны, и задержала взгляд на большом цилиндрическом сосуде с зелёной жидкостью, в которую был погружён шейный срез Медузы. Не спросила зачем, но заметила, что срез кровоточит.

«Интересно…»

– Что скажете, Юлия баал? – тихо спросил Зиновий.

– Пусть Трезор принесёт мой саквояж, – распорядилась вдова Александер.

Но прежде чем она продолжила, в кармане Портного зазвонил телефон.

Кирилл занял пост у Кунсткамеры вскоре после того, как подслушал разговор на набережной – боялся пропустить машину с телом. При этом он с трудом представлял, как именно захватит добычу – идея устроить в центре города перестрелку не показалась привлекательной, – и все последующие часы посвятил рассмотрению различных вариантов, включая самые фантастические. Рассматривал, взвешивал и с грустью убеждался, что стрелять всё-таки придётся…

В Петербург Кирилл отправился прямо из Сирии, не заезжая в Москву, поэтому вместо любимого «12» был вооружён заурядным «Глоком» с глушителем и искренне надеялся, что удастся обойтись в буквальном смысле малой кровью, но…

Но всё едва не испортила ведьма, шофёр которой остался дожидаться хозяйку во дворе Кунсткамеры. Его что, тоже убивать?

Откровенно говоря, Амон стоял перед крайне сложным выбором: не желая ничьей смерти, он приближался к моменту, когда чья-то смерть станет неизбежной, но, к счастью, этот момент не настал.

Кириллу неимоверно повезло: пригнавшие фургон сепсы бросили машину на набережной. Просто оставили на набережной! Сначала пытались въехать во двор, но увидев нахально припаркованный «Роллс-Ройс», сдали назад и отправились в Кунсткамеру пешком, бросая злобные взгляды на невозмутимого водителя. Лысого, словно мертвец.

Впрочем, что из себя представлял водитель, Амону теперь было без разницы.

Не веря своему счастью, Кирилл проводил змеевидов взглядом, спокойным шагом подошёл к фургону, вскрыл его, сел за руль и неспешно поехал в сторону Благовещенского моста.

А за мгновение до того, как зазвонил телефон, в лабораторию заглянул псоглавец и что-то негромко прорычал.

– Пусть войдут, – разрешил Зиновий, закрывая контейнер левой рукой и доставая телефон правой. – Алло?

Пэн стянул очки, Юлия подняла их на лоб, и все трое повернулись к дверям. Трезор внёс саквояж, а следом в лабораторию вошли двое крепких, безвкусно одетых мужчин – широкоротых, с выпученными глазами, – в которых вдова Александер без труда опознала сородичей Посвящённого. Но более низкого происхождения, поскольку сепсы боязливо встали у двери и молчали до тех пор, пока не увидели вопросительный взгляд Пэна. После этого доложили:

– Всё в порядке, – сказал левый.

– Доставили, – добавил правый.

– На таможне проблем не возникло.

– Как в аптеке.

– Документы идеальны.

– Правда, Кастор таможеннику не понравился, – хихикнул правый. – Но ему пришлось нас пропустить.

– Что там за тачка поперек двора раскорячилась?

– Кто-то из наших?

– Мы не стали ругаться, чтобы не привлекать внимания.

– Молодцы, – негромко похвалил сородичей Пэн, бросив быстрый взгляд на Юлию. – Это Кастор и Влазис, мои доверенные помощники.