Джоанна Кэннон - Среди овец и козлищ

Все в толпе дружно задышали снова, как мне показалось, ловили ртами воздух, а не выдыхали его.

– Так и знал, – сказал мистер Кризи. – Я ведь говорил вам, разве нет? Говорил, что она жива!

Никто ему не ответил. Все молчали, но мне показалось, что один голос я все же расслышала – кто-то в заднем ряду произнес: «О боже ты мой!»

– Где она была? – спросил Джон Кризи. – Она рассказала, почему ушла?

– Вроде бы говорила, что много о чем передумала, – ответил детектив Хислоп. – Использовала одно из новомодных выражений, которыми сейчас так увлекаются женщины. Что там она сказала, Грин?

Капрал полиции Грин заглянул в записную книжку.

– Сказала, что ей надо было пораскинуть мозгами, сэр, – ответил он.

– Именно, – детектив Хислоп удрученно покачал головой. – Пораскинуть мозгами.

Я определенно слышала, что и на этот раз в толпе кто-то тихо ахнул: «О боже ты мой!»

– Она просила передать это вам, – сказал детектив Хислоп.

Капрал полиции Грин протянул мистеру Кризи конверт.

Детектив взглянул на толпу.

– И еще сказала, что вы все поймете.

Джон Кризи смотрел на конверт, все мы смотрели тоже. Детектив Хислоп и капрал полиции Грин направились к патрульной машине.

– А она вернется домой? – крикнул им вдогонку мистер Кризи. – Она что-нибудь об этом говорила?

– О, думаю, да, сэр. – Детектив отворил заднюю дверцу полицейской машины и втиснулся на сиденье.

Капрал полиции Грин включил мотор, детектив Хислоп опустил стекло и окинул взглядом всех нас.

– И еще она сказала, что собирается сперва заскочить к нам в участок и переговорить кое о чем, – заключил он.

Полицейская патрульная машина отъехала. Мы провожали ее глазами до тех пор, пока она не скрылась за углом. Вокруг царила такая тишина, что мы еще целую вечность слышали урчание мотора.

Мистер Кризи так и застыл с письмом в вытянутой руке.

– Ты не собираешься вскрыть конверт, Джон? – спросил мистер Форбс.

Мистер Кризи перевернул конверт.

– Тут написан адрес. Всего одно слово: «Авеню».

– Стало быть, письмо адресовано всем нам? – спросила Шейла Дейкин.

Мистер Кризи кивнул. Потом вскрыл конверт и вытащил листок бумаги. Прочитал написанное, поднял глаза, нахмурился и стал перечитывать снова.

– Ну? – спросила Шейла. – Что там сказано?

– Я не понимаю… – Он снова уставился на листок.

– Ради бога, дружище, давай выкладывай, – сказал Гарольд.

Джон Кризи откашлялся, затем заговорил:

– Здесь сказано: «Евангелие от Матфея, глава 7, стих 1–3».

Все мы ждали продолжения.

– И это все? – спросила Шейла Дейкин.

– Что, черт побери, это означает? – Мистер Форбс вскинул руки к небу. – Эта женщина, она что, окончательно спятила?

Миссис Форбс и миссис Рупер переглянулись. А потом выпалили в один голос:

– «Не судите, да не судимы будете».

17 августа 1976 года

Шейла Дейкин рывком отворила дверь кладовой и принялась снимать банки с полок.

– Мам? Ты чего там делаешь?

Она помнила, что допила бутылку, но решила проверить, просто на всякий случай. Всегда стоило проверить. Иногда она просто забывала, куда что спрятала. Так что шанс оставался.

На пол посыпались макароны-«ракушки».

– Мам? – Лайза стояла в дверях, голова обмотана полотенцем.

– Да просто ищу кое-что, Лайза.

Может, есть еще одна, где-то под раковиной. Она помнила: как-то раз запрятала одну бутылку там. Кажется. Она обошла Лайзу и гладильную доску.

– Восемьдесят два градуса. – Шейла указала на градусник на подоконнике. – Восемьдесят два долбаных градуса. Ну, скажи, может человек нормально жить в такую жарищу?

Она встала на четвереньки и заглянула в шкафчик под раковиной. Там рядами, точно кегли, выстроились бутылки и аэрозоли для мытья стекол и полировки.

– Да что, черт возьми, происходит, мам?

Шейла взглянула на нее через плечо.

– Маргарет Кризи, вот что происходит. Маргарет Кризи возвращается.

– Но ведь это хорошо? – сказала Лайза.

– Ничего не хорошо. Совсем даже ничего хорошего. – Шейла полезла в шкафчик. – Потому что она возвращается не одна, Лайза, ясно тебе?

– Не одна?

– Нет, Лайза, не одна. – Баллончик полироли «Мистер Шин» покатился по полу. – Она возвращается со всеми нашими тайнами и секретами. У нее их целый чемодан. Она знает все.

– Вот оно. Конец нам всем. – В дверях, вздымая руки вверх, возникла Дороти Форбс. Она продолжала биться в истерике в облаке своего темно-серого одеяния.