Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

История помнит, как в Урицу прибыл огромный баркас из Североморска, на котором живописно восседало несколько десятков переподготовщиков - офицеров запаса, более известных в народе как «военнопленные». Обмундировали их, как повелось, во что попало, не особенно утруждаясь уточнением размеров, не говоря уже о подгонке формы по фигуре. Порой казалось, что интенданты по-своему развлекаются, стараясь обрядить «военнопленных» посмешнее. Высокие получали шинели, обрезанные «по самое некуда», в то время как коротышки - максимальной длины - до пола в духе времен Первой империалистической. В толпе мелькали разнообразнейшие головные уборы: от растерзанных ушанок до бескозырок старинного покроя, на которых угадывались надписи «Пересветъ», «Ослябя», но никак не «Северный флот». Среди призванных на сборы была масса интеллигентных людей: инженеров, учителей…, но, попав в столь специфическую среду, они охотно сливались с массой, предпочитая сохранять нарочито бомжеватый вид. Впрочем, слово БОМЖ вошло в обиход несколько позже, а они выглядели, выражаясь языком одного из начальников, как «сброд блатных и шайка нищих». Бывали, конечно, и отрадные исключения. Но редко. Организация переподготовки лежала на командирах кораблей, к которым приписывали «партизан» (еще один распространенный эпитет!), но чаще всего от них отмахивались, предоставляя вариться в собственном соку. Чем те успешно и занимались.

Как-то, находясь в Североморске, зашел на БПК (большой противолодочный корабль) «Жгучий» проведать штурмана - моего училищного приятеля. В гиропосту, свернувшись калачиком, похрапывал сильно небритый мужчина средних лет в потертом ватнике. Храня детские картины образцовой службы на дивизии крейсеров ЧФ, где мой отец служил флагштуром, я удивленно уставился на своего друга.

- Тсс, - шепотом произнес он, - главный инженер крупного завода на переподготовке, пускай отоспится…

Между тем наш баркас решительно направлялся к одному из пирсов, по которому, в силу роковых обстоятельств, прогуливался командир эскадры. Он частенько обходил свои владения в поисках просчетов многочисленных подчиненных. Адмиральская тужурка была по обыкновению прикрыта повидавшей виды «канадкой», из-под капюшона которой вполне отчетливо выдавался крупный нос военачальника, обладавший редким чутьем на безобразия. До пирса оставались считанные метры, когда восседавший на носу баркаса «ушкуйник» зычно обратился к невзрачному «случайному прохожему»:

- Эй, нос, где у вас тут главный «бугор»?

Исчерпывающий ответ не заставил себя ждать, поскольку давал его сам «бугор». «Революционных матросов» резко вернули на бренную землю, лишив всяческих иллюзий, а капитан баркаса получил приказ выгрузить всех до единого на пирсе у гауптвахты…

Пирс этот был первым причалом военно-морской базы, считая от поселка. Еще сотня метров по «бетонке» и вы на главном КПП, за которым начиналась собственно база подлодок с ее штабом, казармами, складами, стационарными и плавучими пирсами, у которых таинственно замерли (до поры до времени!) стальные сигары субмарин, а также: плавмастерские, плавдок и плавказарма «Кубань» - бывшая германская плавбаза «Вальдемар Кофамель». В ее кают-компании, где регулярно столовался штаб эскадры, все еще витал дух растаявших Кригсмарине. Концертный рояль, на котором якобы музицировал гроссадмирал Дениц, любимая каюта Гюнтера Прина и прочие легенды не имели под собой ни малейшего основания. «Кубань» была широко известна как рассадник крыс, чье нахальство соперничало с манерами немногочисленного экипажа, избалованного близостью к начальству. Но основной достопримечательностью была баня, в которой изредка парились и мы с другом Мишей Кузнецовым. Однажды это едва не закончилось трагически. Рискуя прослыть германофилом, я, как и прежде, уверен, что немцы не могли сотворить парную, дверь которой открывается внутрь. В самый разгар «процесса», когда глаза уже лезли на лоб от жары, Михаил дернул ручку, и она к великому ужасу обоих осталась в его руках. Распаренную дверь заклинило. Нервное веселье сменилось щемящим предчувствием надвигающейся трагедии. Воспоминания смутны и отрывочны: помню, что, собрав в кулак остатки сил, мы долго и неистово дубасили по злополучной двери.

«Какой нелепый конец!» - мелькнуло в перегретой голове, и тут пришло избавление. Невесть откуда появившийся боцман «Кубани» спас для флота парочку будущих командиров. Заметим, в абсолютно неурочное время! Впрочем, боцмана для того и существуют, чтобы появляться в нужном месте в нужный момент! Иначе откуда взяться порядку на кораблях?