Сергей Мавроди - Сын Люцифера

— Пусть она выздоровит! — Милорадов почувствовал, что у него перехватило дыхание от волнения. — Пусть она выздоровит! Я прошу Вас, умоляю!! Вы можете это сделать?

— Я? — мужчина, казалось, удивился. — Вы и сами можете это сделать, Иван Сергеевич! Это совсем нетрудно. Если Вы ее действительно любите.

— Как!!?? — закричал Милорадов и вскочил со стула. — Как я могу это сделать!!!??? Люблю ли я ее!? Да я!..

— Тише, тише! — успокаивающе заметил мужчина, и Милорадов замолк на полуслове. — Зачем кричать? Я Вам верю. Вы сядьте, — мягко предложил он, и Милорадов медленно опустился на стул. — Так вот, Иван Сергеевич, Вы слышали миф об Орфее и Эвридике?

— Что? — растерянно переспросил Милорадов. Вопрос был настолько неожиданным, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем, собственно, его спрашивают. И вспомнить, кто такие вообще Орфей и Эвридика. — Ну, так… В общих чертах… — наконец неуверенно проговорил он.

— Что ж, я Вам тогда напомню на всякий случай, — мужчина ослепительно улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. — Орфей спустился за своей возлюбленной, Эвридикой, в Аид, в царство мертвых, и спел перед его владыками, Плутоном и Прозерпиной, свои чарующие песни. Попросив у них в награду за свое пение отпустить с ним Эвридику. Позволить ему забрать ее с собой, назад, в царство живых.

Пораженные его пением, те согласились. Поставив при этом одно-единственное условие, — мужчина остановился, с усмешкой глядя на Милорадова. Тот напряженно слушал. — Вы не помните, что это было за условие, Иван Сергеевич? — после небольшой паузы спокойно поинтересовался мужчина.

— Э-э… — залепетал захваченный врасплох Милорадов, лихорадочно вспоминая. Но мысли его были заняты совсем другим, и ему было сейчас вовсе не до этого. Не до каких-то там дурацких мифов. У него жена умирает!! Какая там еще, в пизду, Прозерпина! — Э-э… Кажется… что-то там… оборачиваться ему, кажется, нельзя было, — наконец с неимоверным усилием припомнил все-таки кое-что он. — Только я уже не помню сейчас точно, почему, — он чуть замялся, виновато глядя на своего собеседника.

— Да, именно, — лениво подтвердил мужчина. — Орфею нельзя было оборачиваться. Что бы сзади ни происходило! Только и всего. А сзади шла Эвридика… Очень простое условие, не правда ли? А, Иван Сергеевич?.. — мужчина весело засмеялся, в упор глядя на Милорадова. Милорадов молчал. Он просто не знал, что сказать.

— Мы поступим так же, — мужчина пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее, и достал из кармана сигареты. По комнате поплыл сладковатый табачный дым. — Вы выступите сейчас в роли Орфея. Чтобы ни происходило сейчас с Вашей женой, Вы должны молчать и не вмешиваться. И тогда Ваша жена выздоровеет. Вы ее спасёте. Выведете из царства мертвых. Но стоит Вам только обернуться, сказать: "Хватит!" — и всё!

— Что "всё?" — по инерции переспросил Милорадов. Он лишь с трудом следил за мыслью своего собеседника. Слишком сильны были переполнявшие его чувства. Надежда, робко забрезжившая вдруг впереди, мешала сосредоточиться.

— Она исчезнет, — пожал плечами мужчина. — Теперь уже навсегда. Как в мифе. Вы помните, кстати, чем он кончился?

— Кто?

— Миф.

— Нет, — тупо пробормотал Милорадов, чувствуя себя полным болваном.

— Орфей обернулся, — мужчина выпустил в воздух безукоризненно ровное белое колечко дыма и кивнул Милорадову. — Ну что ж, начнем?

Милорадов потрясенно привстал. Жена его вдруг открыла глаза и улыбнулась, глядя на дверь.

Дверь отворилась. (У Милорадова отвалилась челюсть.) Вошел Колька Ярош, высокий симпатичный молодой парень, их хороший знакомый. Даже слишком хороший! Милорадов одно время даже ревновал его слегка к своей жене.

Не обращая ни малейшего внимания на Милорадова и его соседа, он подошел к улыбающейся ему Веронике, присел на край кровати, наклонился и поцеловал женщину в губы. Та обвила его руками за шею и крепко к нему прижалась. Поцелуй всё длился и длился.

Милорадов смотрел.

Наконец мужчина отстранился, выпрямился и стал неторопливо раздеваться.

Милорадов смотрел.

Вероника смотрела тоже. Она по-прежнему улыбалась, только улыбка ее стала теперь откровенно призывной и манящей. Мужчина разделся. Он стоял теперь совершенно обнаженный. Милорадов не мог отвести взгляда от его огромного возбужденного пениса. Жена его тоже никак не могла оторвать от него взгляда. Она смотрела теперь совсем томно, глаза ее затуманились, и она мягко и плавно, медленно и порочно изгибалась в постели всем телом. Такой Милорадов не видел ее еще никогда. С ним она вела себя в постели совершенно по-другому.