Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Пиздец! — молотом ухнуло в голове у Лужина, и он почувствовал противную, обессиливающую слабость. Руки у него затряслись частой, мелкой дрожью. — Самый худший вариант! Малолетки — они вообще безжалостные. Отморозки. Плюс комплексы у них все эти подростковые. Как бы кто ни подумал, что он боится!.. Насмерть, короче, могут забить! Или покалечить.

Лужин был обычным человеком. Не Рэмбо и не Чаком Норрисом. И вообще не суперменом. Да, физически он был довольно крепким молодым мужчиной. Даже в спортзал иногда ходил. Но что толку? Он уж и забыл, когда последний раз дрался-то!.. В школе, наверное. Или в детском саду. Что он один может сделать против этой стаи!? А если у них ножи? Или цепи какие-нибудь велосипедные?.. Нунчаки или кастеты?

— Да, пожалуйста, — стараясь говорить уверенно, достал он из кармана раскрытую пачку сигарет и протянул ее подростку. Тот спокойно ее у него из рук взял и положил себе в карман. Остальные юнцы захохотали.

— Не внапряг? — издевательски поинтересовался стоящий перед Лужиным мальчишка. — Босяцкий подгон пацанам сделать!

— Да нет, — жалко пролепетал Лужин, пытаясь улыбнуться. — Берите!

— О, какой дядя добрый! — парень оглянулся на своих товарищей. Те опять радостно загоготали. — Дядя, может, у тебя еще есть? — юнец откровенно ухмылялся прямо в лицо Лужину. Он прекрасно видел его страх и отлично понимал, что делается у него на душе. И ему это явно нравилось.

— Нет, больше нет, — стуча зубами, выдавил из себя Лужин. Губы у него прыгали. Он презирал себя в этот момент за трусость, но не мог ничего с собой поделать.

— А у шмары у твоей нет? — парень перевел взгляд на жену Лужина, нагло и откровенно ее разглядывая.

— Нет, нет! она не курит! — поспешно, высоким от волнения голосом выпалил Лужин.

— Ты что, пидорас? — насмешливо посмотрел на него парень.

— Нет, что Вы! — путаясь в словах, забормотал Лужин. Он от страха уже вообще плохо понимал, что говорит. — Почему?! Это моя жена… Почему Вы так решили?..

— Голос у тебя как у бабы, — охотно пояснил парень.

Остальные опять захохотали.

— Ладно, Дик, оставь его! — раздался вдруг из темноты чей-то пренебрежительный голос. — Пусть катится. Он сейчас обосрётся от страха. Вони будет!..

— Да-а!.. — как бы в раздумье протянул парень, снизу вверх глядя в упор на Лужина. — Что, дядя, страшно?

Лужин молчал.

— Я тебя, козёл, спрашиваю! — повысил голос тот, кого назвали Диком.

— Да, — пробормотал Лужин.

— Не слышу! Громче скажи! Скажи: "Мне страшно. Козлу и пидорасу!" — требовательно приказал парень и угрожающе прищурился.

— Мне страшно… — Лужин, сглотнул. — Козлу и пидорасу, — он опять сглотнул.

— Ну, то-то же! — похвалил парень.

Но глаза у него были какие-то ледяные. Казалось, он никак не мог решиться так просто отпустить Лужина.

— Ладно, — всё еще сомневаясь, сказал наконец он. — Вали отсюда, урод! Вместе со своей овцой. Трусы дома постирать не забудь!.. Или подожди!

Лужин замер. Парень с мерзкой ухмылкой подошел к неподвижно стоящей жене Лужина и схватил ее за грудь.

— Тихо стой, сука! — прошипел он, почувствовав, как женщина дернулась.

— А ничего сиська! — сообщил он остальным, бесцеремонно щупая жену Лужина. Рука его скользнула ниже. — И жопа ничего!.. Слышь, овца, отсосать у меня хочешь?

Женщина молчала.

— Ну? — с угрозой в голосе повторил мальчишка. — Или я тебе не нравлюсь?

Жена Лужина всхлипнула и разрыдалась.

— Ладно! — брезгливо скривился Дик и убрал руку. — Валите отсюда! Пошли, пошли!.. — как на какую-то непонятливую скотину прикрикнул он на Лужина и его жену и даже носком ботинка грязь какую-то кинул в их сторону. — Проваливайте!

Лужин с женой одновременно, не сговариваясь, почти бегом устремились прочь. (Как коровы, когда на них пастух замахивается! — мелькнуло в голове у Лужина.) Никто их не преследовал. Подростки, казалось, о них сразу же забыли и снова весело загалдели о чем-то своем.

Как только они вышли из парка и оказались в безопасности, страх исчез, уступив место совершенно нестерпимому стыду. Жена его, похоже, чувствовала то же самое. По крайней мере, по дороге они почти не разговаривали. Да и дома тоже. Разделись, умылись и сразу же стали укладываться спать.

— Почему он называл меня овцой? — задумчиво спросила жена, уже лежа в постели.

— Что? — холодея, каким-то чужим голосом переспросил Лужин.

— Если ты козел, то я коза… — словно не слыша его, тем же тоном продолжила жена. — Спокойной ночи! — и она погасила свой ночник.