Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Что ж, спустимся тогда с небес на землю.

Представьте себе небольшую тюремную камеру…

Я, как известно, пробыл в тюрьме и в лагере довольно много времени и потому неплохо представляю себе, что там происходит. Поэтому пусть вас не удивляет это моё излишне пристальное порой внимание именно к тюремной тематике. Просто тюрьма — это как раз и есть то самое место, где жизнь протекает в других, по сравнению с обычными, условиях. При совершенно другой температуре и давлении. То, что в обычных условиях лёд — там всего лишь вода. Грязь и слякоть. То, что в обычной жизни мелочь — там трагедия.

Тюрьма — это гигантская доменная печь, в которой плавится всё. Верность, честь, совесть… Где люди ломаются, предают друг друга, своих лучших друзей, чтобы спастись самим. «Ради детей!» Но нужны ли детям такие отцы? Где жёны бросают мужей и уходят к другим. Тоже «ради детей»! Но нужны ли детям такие матери? Чему они их могут научить? Такие вот родители? Предавать? Бросать в беде слабого?

Но вернёмся к нашему примеру.

Итак, представьте себе небольшую тюремную камеру. Камера — это, в сущности, просто помещение, где люди живут совместно, единой семьёй. Всё у них там общее: продукты питания, холодильник-телевизор… Ну, словом, вы понимаете.

И вот в эту камеру попадает вдруг человек, который очень! ну, прямо очень! любит свою семью. Жену, детей… Обожает, боготворит их! Только о них и думает! Все любят. Но он — особенно. Больше всех. Больше самого себя! И все его мысли поэтому — только о них. О детях и жене. Он пишет им беспрестанно бесконечные письма, всё время думает о них… День и ночь! Понимает, как им сейчас трудно без него. Хочет им помочь.

А как он может им помочь? Прежде всего, естественно, материально. А как ещё? Он знает прекрасно, что у них сейчас финансовые сложности — и вот он посылает им трогательное и самоотверженное письмо. «Не думайте обо мне!.. Не шлите мне ни посылок, ни денег!.. Мне ничего не надо!.. Я и так проживу!..»

Ах, как всё, вроде бы, мило и благородно! Как самоотверженно, по-мужски! Не правда ли?

Но погодите с выводами! Осторожно!! Опасность! Другой температурный режим!! Повышенное давление!

Что значит «не надо»? Он же не один в камере сидит. Другим шлют, а ему нет. Что значит «проживу»? За счёт других? Таких же, как и он, бедолаг? У которых тоже есть жёны и дети. И у которых тоже наверняка очень сложное материальное положение. В тюрьме оно у всех сложное.

Даже если он действительно такой честный и благородный и действительно одной только баландой питается и больше ничем, это всё равно не решает проблему. Во-первых, это всех нервирует, напрягает, все вроде вместе за стол садятся — а он отдельно. В камере сразу создаётся какая-то ненормальная, нездоровая атмосфера. А во-вторых… Ты же в общей камере сидишь. Значит, мелочами всякими неизбежно пользуешься. Мыло, там туалетная бумага… Телевизор-холодильник. Кто-то же за всё это платит? Почему не ты? Одно дело, если у тебя действительно нет ничего — ну, один ты как перст на белом свете! николаша-нидвораша! — это сразу видно; и совсем другое, когда есть, но ты просто не хочешь платить. Думаешь, что, как говорится, «пролезет»; что ты тут самый умный и хитрый.

Иными словами, наш герой сразу же оказывается в крайне двусмысленной и щекотливой ситуации, на его белоснежных одеждах тут же обнаруживаются маленькие пятнышки, он сразу же поступается чуть-чуть своими благородными принципами. Пока только чуть-чуть! На уровне мыла и туалетной бумаги. Но, как говорится опять же, лиха беда начало! Это только первый шаг. Дальше всё начинает развиваться очень стремительно.

Он же живой человек! Взрослый, здоровый мужчина. Ему хочется, пардон, кушать. Организм требует белков, витаминов. А одной только пустой баландой сыт не будешь! Голод не тётка. Очень трудно постоянно отказываться, когда тебе настоятельно предлагают поесть. Мясца, там, колбаски… Апельсинчик какой-нибудь… Твои же собственные сокамерники предлагают, друзья почти, с которыми ты постоянно находишься в одной камере. Сесть с ними за стол и нормально наконец пообедать! А ты до этого на одной только пустой баланде месяц сидел.

И вот в один прекрасный день ты наконец не выдерживаешь и садишься… Так совершается второй шаг.

А потом неизбежно наступает момент, когда тебе начинают говорить открыто. Рано или поздно в камере обязательно появляется какой-нибудь старый, опытный зэк, который видит тебя насквозь. Который за свои долгие, долгие годы отсидки достаточно уже насмотрелся на таких вот, как ты. И он, не стесняясь, начинает высказывать тебе прямо, при всех: «За счёт ребят прожить собираешься?.. Ты чего в холодильник полез? Там что-нибудь твоё есть?» Но к этому моменту у тебя уже окончательно сформировалась психология крысы.