Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Вот именно это произошло сейчас и с ним. Воспоминания, ощущения ожили. ТЕ ощущения! Яд изумрудной осы пробудился и сейчас струился, разливался по его жилам. И он снова, бедный и жалкий таракан, любил её и готов был идти за ней хоть на край света. На смерть, на гибель, не важно! Куда угодно!!

Мысль же, что она умирает, что она умрёт, может, уже сегодня! сейчас вот, в это самое мгновенье она умирает!! и уходит НАВСЕГДА из его жизни, а он с ней так даже и не поговорит ни разу на этой земле, не объяснится! не заглянет ей в глаза, за руку так её никогда не возьмёт и не подержит! эта мысль была вообще нестерпима. Как это? Этого не может быть! И ведь исправить ничего уже нельзя будет!! Никогда! Она умрёт! Всё!! Не будет её больше!!! Вообще!!!! Не будет!!!!! В этом мире.

− Да это ловушка! Они же этого от меня и хотят!! Мрази эти, твари! Для этого они всё это и затеяли!! − с отчаянием крикнул он сам себе, чувствуя, как поднимается из глубины души что-то безжалостное и страшное, сметающее всё на своём пути, все эти жалкие и бессильные логические аргументики и объясненьица. И как сердце уже сводит от холода в предчувствии близкой гибели.

− Да что за бред???!!! Что со мной творится?! Я не хочу! Не хочу!! Нет!!! Это яд её опять!.. Изумрудная оса!.. Будь ты проклята!.. Но я не таракан, нет!.. Я не хочу!!.. − Паутов бессвязно что-то лопотал и лихорадочно озирался, словно ища выхода! спасения!! Взгляд его наткнулся случайно на стоящий мирно в углу и до этого вообще ни разу не включавшийся им пыльный кассетник, и он подбежал к нему и, сам не понимая толком, что делает и зачем, хватаясь просто за любую соломинку, ткнул в PLAY.

Музыка!.. Радио!.. Что угодно!! Отвлечься!!!.. Только отвлечься!!!!

И тотчас зашипела-затрещала старая-престарая плёнка, и запел-заговорил под гитару знакомый негромкий хрипловатый тенорок:

Вьюга листья на крыльце намела,

Глупый ворон прилетел под окно

И выкаркивает мне номера

Телефонов, что умолкли давно.

И, внезапно обретая черты,

Шепелявит в тишину шепоток:

«Два-двенадцать сорок три. Это ты?..

Ровно в восемь приходи на каток…»

Паутов слушал и чувствовал, что тонет, тонет, тонет… Это было немыслимо! Песня тоже была та самая!!! Которую он студентом слушал постоянно. Он вообще тогда страстно увлекался Галичем, а это была одна из его любимых. Он всегда её включал, когда мечтал об Алле, представляя себе!.. Он и сам не знал толком, что он себе представлял. Ничего конкретного. Просто что-то очень-очень грустное!.. Как когда-то!.. Через много-много лет!.. Он предаст. Как герой этой песни… Ей будет плохо, она его позовёт, а он не придёт… Но он не предаст, нет!! Он − придёт! Он обязательно придёт!!.. И вот это «когда-то» наступило.

− Человек ты? «Можешь выйти на площадь? Смеешь выйти на площадь? В тот, назначенный час?» − будто грозно вопросил кто-то невидимый.

…Пляшут галочьи следы на снегу,

Ветер ставнею стучит на бегу.

Ровно в восемь я придти не могу.

Да и в девять я придти не могу, − бормотал-выводил между тем тенорок. Паутов знал слова наизусть.

…Ровно в восемь

Приходи… на каток…

Приходи… на каток…

Приходи… на каток… − звучало, как заклинание, неслось и неслось негромко из динамиков вновь и вновь.

Паутов дослушал всё до конца, спокойно выключил магнитофон, открыл мобильный и набрал номер Зверева.

− Алло!.. Ты мне нужен прямо сейчас… Да, немедленно! Жду.

Потом закрыл телефон, подошёл к окну, заложил руки за спину и стал ждать. Он больше не колебался и не сомневался ни в чём. Всё было ясно.

— Не смотри на меня, любимый, — прошептала Алла, пытаясь отвернуться. — Я сейчас некрасивая.

Лицо у неё было всё в синяках. У Паутова сердце сжалось от жалости.

— Ты самая красивая женщина на свете, — срывающимся голосом произнёс он, изо всех сил пытаясь справиться с душившими его рыданиями. По лицу его катились слёзы. — Я люблю тебя! Прости меня.

— Ты плачешь, милый? — удивлённо сказала Алла. — Не плачь, не надо! И не вини себя ни в чём. Это я во всём виновата. Не надо мне было тогда к тебе приходить. В институт, на встречу на эту. И потом… Звонить… Не надо… Просто я не могла… Не могла!.. Вот меня бог и наказал… — она заметалась на кровати. У неё начался бред. — Я тебя люблю!.. Люблю… Ты же видишь. Не прогоняй меня!.. Почему?..

Паутов, не в силах больше сдерживаться, припал к её руке и, рыдая, стал покрывать её поцелуями.

— Прости меня!.. — задыхаясь, твердил и твердил он. — Прости!.. Прости!..