Майкл Морпурго - Слушай Луну

Я мгновенно поняла, кто был виновницей. Она сидела там, на верхушке трубы. Если бы у чаек были губы, она бы их облизывала. До чего же самодовольный у нее был вид! Я схватила камень и швырнула в нее. Он попал в трубу, но достаточно близко, чтобы спугнуть чайку. Она с возмущенным криком взмыла в воздух. Это была моя маленькая месть, мой крохотный триумф, но удовлетворение, которое я испытала, не продлилось долго. Когда ты голоден, голоден по-настоящему, удовлетворения не приносит ничто, кроме еды. Такое открытие сделала я тогда. А если у тебя нет еды, но есть вода, пей, сколько сможешь, потому что чем-то же нужно заполнить желудок, а что-то – это лучше, чем ничего. Я выпила всю воду, остававшуюся в моей фляжке, до последней кали, до самой малюсенькой капельки, проглотила всю ее одним залпом. Фляжка опустела, прежде чем я успела спохватиться, что надо бы оставить хоть немного на потом.

Я свернулась калачиком под одеялом на каменной плите в очаге, совершенно не боясь сгущающейся темноты, не тревожась о том, каким образом я буду выживать на этом пустынном острове без еды и воды, не беспокоясь больше о том, спасут меня или нет, – я была слишком зла на себя, чтобы думать обо всем этом. Мне не давала покоя мысль, какой же дурой надо было быть, чтобы не спрятать еду от чаек. Ну почему я об этом не подумала? А теперь я в довершение всего еще и выхлебала остатки воды. Так что больше у меня не было ни еды, ни воды. Надо же было быть такой дурой. Дурында! Дуреха! Эти слова неотступно крутились у меня в голове, повторяясь снова и снова.

Холод пробирался сквозь одеяло и пронизывал каждую косточку в моем теле. Я не могла спать из-за того, что меня били кашель и дрожь. А потом, точно по волшебству, темные тучи, несущиеся по ночному небу, расступились, словно кто-то раздвинул занавес, и в просвет, яркая, круглая и прекрасная, выкатилась луна. При виде ее я вдруг начала негромко напевать что-то без слов. Я понятия не имела зачем. Я знала лишь, что звук моего собственного голоса, который вновь вернулся ко мне, пусть даже я могла лишь негромко что-то мычать, приподнял мой дух. Поэтому, глядя на луну в небе, я продолжала напевать. Пусть я не могла выдавить из себя ни слова, зато могла воспроизвести мелодию. В ту ночь я убаюкала себя собственным пением.

Проснулась я, когда в небе надо мной только начинали появляться первые проблески зари. Я закоченела, все тело у меня ломило, и очень хотелось пить. Напрочь забыв про подвернутую лодыжку, я поднялась, и ногу немедленно пронзила острая боль. Нога подломилась, и я упала. Я попыталась снова подняться, попыталась пройтись, держась за стену, чтобы понять, какую нагрузку способна выдержать моя лодыжка, если вообще на это способна. Наступать на ногу оказалось невозможно, любая попытка перенести вес на ступню отзывалась адской болью. Было понятно, что, пока лодыжка не заживет, нечего даже и думать пытаться снова подняться на скалу, чтобы махать проплывающим мимо лодкам. Впрочем, теперь все это отступило для меня на второй план. У меня не осталось ни воды, ни еды. Нужно было найти и то и другое. Жажда уже мучила меня куда сильнее, чем голод. Откуда-то в голове у меня крепко сидела мысль, что без еды можно обходиться много времени, если есть вода, а вот без воды долго не протянешь.

Я начинала мало-помалу обдумывать, как мне быть дальше, что нужно сделать для того, чтобы выжить, и каким образом это сделать. Прежде всего, мне необходима была палка, на которую я могла бы опереться, что-то вроде костыля. Без него ходить я не могла. На острове я не заметила ни одного дерева. Но море часто выносит на берег всякие обломки, подумалось мне. На песчаном пляже, где меня высадили, наверняка удастся найти что-нибудь, что можно приспособить под костыль. До берега было совсем близко. И я с горем пополам, где ковыляя, где ползком, добралась до дюн, а оттуда по песку съехала на спине на пляж. Плавника нигде поблизости видно не было, на песке валялись лишь ракушки да морские водоросли, вынесенные приливом. Я поковыляла к краю воды. Из-под ног у меня выскочил краб и засеменил к отмели. Я подумала о том, чтобы поймать его, убить и съесть, но у меня не хватило духу сделать это. Однако, провожая его взглядом, я слегка приободрилась. Я могла его съесть. С голоду я тут не умру.

Стоя на песке, я принялась осматриваться. Теперь это был мой мир, и он был несомненно красив: золотистая рябь моря под голубыми небесами, зеленые, серые и желтые пятна островов повсюду вокруг, багряные вершины холмов в лучах утреннего солнца и птичий гомон, оглашающий воздух. Да это же настоящий рай, подумалось мне. И повсюду была вода, но, к сожалению, морская, а не пресная. Я вполне могу умереть в этом раю от жажды, хотя до людей отсюда – рукой подать.