Виктория Токарева - Дом за поселком - Рассказы и очерк [сборник]

Я рассказывала ей последние новости. Какие бывают новости «в свете»: кто с кем разошелся, кто на ком женился, у кого с кем роман и кто помер ненароком.

Когда Марья Владимировна слышала, что с кем-то из ее недругов случались неприятности, она говорила: «Я не смеюсь и не плачу».

Смеяться неприлично, а плакать не хочется.

В холодные дни мы сидели в доме. Дом Марьи Владимировны имел свое лицо. Она любила гжель, и в доме была целая выставка гжели — не случайной, а тщательно подобранной. Любила императорский фарфор и собирала его. На кухне целая стена была посвящена деревянным доскам, расписанным в стиле примитивизма.

Комнаты в доме были маленькие: маленькая спальня, маленькая столовая с роскошным камином — все по принципу: необходимо и достаточно.

Однажды мы сидели перед камином, и по босой стопе Марьи Владимировны пробежал мышонок, величиной с наперсток.

— Ай! — вскрикнула Марья Владимировна. — Кто это? Мышь?

— Маленькая, — успокоила я. — Вот такая… Ребенок…

— Но ведь кто-то его родил?

Я не ответила. Наверное, у мышонка была мама, взрослая мышь. И где-то она есть. И замужем. И возможно, у этого мышонка есть братья и сестры.

— Ненавижу мышей! — Марью Владимировну передернуло.

Я и сама боюсь мышей, не говоря о крысах. Мне отвратителен этот мир разумных существ, живущих параллельно со мной и за мой счет, и на моей территории.

Мне пора было уходить, но жалко оставлять Марью Владимировну с мышами. Она уловила мое сочувствие и решила им воспользоваться.

— Я хочу новую кофточку, — капризно сообщила Марья Владимировна.

— Шерстяную или хлопковую?

— Теплую. Я знаю хороший магазин на улице Горького, возле телеграфа.

Мне предстояла поездка в журнал «Новый мир». Он располагался практически на улице Горького, до телеграфа две остановки.

— Я зайду, посмотрю, — пообещала я.

Сказано — сделано.

Я зашла, посмотрела. Теплая кофта — лохматая, грубая, черная с красным. Это сочетание цветов я называю «смерть коммуниста».

Я бы никогда не надела такую безобразную кофту. Значит, и Марье Владимировне она не нужна. Хоть она и старше меня вдвое, но не старуха. Ни в коем случае. Барыня, привыкшая к дорогим нарядам.

Я вышла из магазина, направилась к метро, шлепая по лужам, и вдруг с ужасом увидела, что я потеряла брошку, которая висела у меня на лацкане пиджака.

Эту брошку мне подарила жена моего швейцарского издателя: золотая подкова с натуральными крошечными жемчужинами. Антиквариат, драгоценность и дар изумительной женщины, которая сама — драгоценность.

Я упала духом. Мне стало невыносимо жаль эту подкову. Я повернулась и пошла обратно, глядя в землю. Начался дождь, он аккомпанировал моему настроению.

Марья Владимировна — звезда и мать звезды. Она привыкла к тому, что толпы поклонников готовы исполнять все ее капризы. Почтут за честь. Вот и я попала в эту толпу и теперь иду под дождем, как бездомная собака. Пиджак превратился в тряпку, брошка потеряна безвозвратно, не хватает простудиться и заболеть.

Я шагала к магазину и смотрела в землю, надеясь неизвестно на что. И вдруг. В это трудно поверить. Это невозможно себе представить: я увидела свою подкову возле магазинного крыльца. Сбоку. Она лежала лицом вниз.

Никто ее не заметил. Никто на нее не наступил. А ведь могло случиться и первое, и второе: и наступили, и подобрали.

Подняла брошь. Ее натуральные жемчужины, выловленные с морского дна, перламутрово светились. Нет большего счастья, чем потерять, потом найти. Начинаешь верить в человечество.

Положила брошь в сумку и галопом помчалась к метро.

Я уже не обижалась на Марью Владимировну. Она пользуется друзьями, и это правильно. А зачем нужны друзья? Вот для этого. Чтобы помогать.

Украшать жизнь. Это прекрасно, что она захотела кофточку. Она так долго ничего не хотела, а сейчас к ней вернулись какие-то желания.

Я завернула в ЦУМ и купила для нее кофту из натурального кашемира. Ониксовый цвет. Это такой цвет, как будто в зелень добавили молока. Непрактично, но очень красиво.

У старых людей большое прошлое и маленькое будущее. Из этого будущего надо вычеркнуть все черное, серое, коричневое. Надо носить ониксовое, небесно-голубое, солнечно-желтое — все цвета радуги. Недаром природа предлагает нам радугу после грибного дождя.

Марья Владимировна умерла. Дачу она завещала своей единственной внучке Маше. Маша стала появляться в поселке — высокая, стройная, точеная. Не копия Андрея, но видно, что его дочь.