Виктория Токарева - Дом за поселком - Рассказы и очерк [сборник]

Иван Иваныч поднаторел на сбыте фальшивой старины. Миша с его помощью что-то зарабатывал, а уж как зарабатывал Иван Иваныч с помощью Миши, можно себе представить.

Опытный жулик предпочитал рассчитываться не деньгами, а дозами и тем самым вовлекал Мишу и Катю все глубже в омут погибели.

Иван Иваныч нацелился на Катино наследство, а наследство немалое: квартира на Арбате, дача в престижном поселке.

Иван Иваныч купил молодой семье квартиру в спальном районе в блочном доме. Выселил их на задворки, а себе забрал их квартиру возле театра Вахтангова. Это была та самая квартира № 38, которую когда-то получил молодой Павлик Антокольский.

Качество жизни семьи резко понизилось. Иван Иваныч огреб себе миллионное состояние.

Когда я узнала об этой сделке, у меня волосы встали дыбом.

В эти дни я встретила Катю за калиткой. Она стояла спокойная, исполненная достоинства, как будто защитила докторскую диссертацию. Я спросила:

— Катя, почему ты так живешь?

Она долго молчала, потом сказала:

— Скучно мне.

— У тебя трое детей. Дел по горло. Какая скука?

Катя не ответила. Какой смысл повторять одно и то же…

Наркотики постепенно выжирали всю ее душу. Там ничего не осталось, кроме страстного желания повторить еще и еще.

Мне стало жалко Катю. Вернее, не жалко, а страшно. Я поняла, что она прошла точку невозврата. Обратного пути нет. Только вперед, в пропасть.

Получив квартиру, Иван Иваныч нацелился на дачу, но умер в расцвете лет. Горит в аду. Бог шельму метит.

Катя и Миша погибли, не дожив до тридцати пяти лет.

Катя пропала без вести. Ее не нашли. Ее никто не видел мертвой. Она словно вознеслась. И я бы этому не удивилась.

Миша умер от передоза. Его похоронили.

Маленькие дети остались одни, без родителей, без денег, затерянные где-то в спальном районе.

Я вспоминаю, как однажды тридцать лет назад мы дружной компанией отправились на прогулку. Вокруг поселка еще не было заборов, все леса и поля наши.

Миша шел впереди и нес на плечах кудрявого трехлетнего Данчика. Данчик двумя руками держался за Мишину голову, а Миша придерживал его за ножки.

Стояла середина лета. Высокие травы. Ветерок шевелил Мишину промытую золотую бороду. Счастье!

Дети остались круглыми сиротами. Как жить?

И тут появилась их бабушка, Мишина мама. Бабушку звали Алла Григорьевна. После смерти мужа она приняла монашество. Жила при монастыре. В миру ее стали звать «матушка Нина». Далее матушка переехала в Ивановскую область, купила там хороший деревянный дом, неподалеку от храма. Со временем построила еще три, для каждого внука.

Старец Троице-Сергиевой лавры благословил приобщение мальчиков к Богу. Вера в Бога — это был единственный путь к спасению детей. Старший внук Иван стал иеромонах, получил имя «отец Иосиф». Сейчас он принял сан священника. Говоря бюрократическим языком, пошел на повышение.

Данчик и Вася стали верующие.

Я помню, как однажды на даче появились Данчик и его двоюродный брат Мика. Это было до отъезда в Иваново, но матушка Нина уже присутствовала. Они добрались своим ходом. Это далеко. Мальчики устали, проголодались. Я позвала их к себе в дом. На столе лежал хлеб и палка вареной колбасы. Колбаса была свежая, розовая на срезе, пахла чесночком.

Я сделала мальчикам внушительные бутерброды. Они смотрели молча. По их детскому горлышку прокатился кадык.

— Нельзя, — тихо сказал Данчик.

Шел пост. Верующие не ели мяса.

— Да ладно, — я махнула рукой, — ничего не случится.

Что может измениться, если голодные дети съедят по бутерброду?

— Нельзя, — страдальчески молвил Данчик.

Я не стала настаивать. То, что их удерживало, сильнее голода.

Старший Иван, он же отец Иосиф, остался при храме. Застрял в служении Богу. Ничто мирское его не интересует.

Мальчики выросли, превратились в красавцев-викингов. Абсолютно без вредных привычек.

Братья приобрели специальность. Вася пошел по стопам отца: пишет иконы, оформляет церкви.

Данчик работает в кино. Специалист по свету. Востребован. Операторы за ним буквально гоняются. Талантливый осветитель — нарасхват.

Мальчики — уже не мальчики, молодые мужчины. Они работают, зарабатывают, ездят на машинах. В машинах мелькают красивые подруги.

Матушка Нина жива-здорова, пожинает плоды трудов своих. Дай ей Бог здоровья и долголетия.

Дом Антокольского стоит как стоял. Он покрыт серой шубой, темный, постаревший, с проплешинами, как старый пес. Шуба местами отваливается, рамы рассохлись.