Упырь Лихой - Славянские отаку

— Иногда мне хочется прострелить Диме голову. Но это же Дима, понимаете? У него просто такой характер, на самом деле он очень добрый и заботится обо мне.

— Тогда я поговорю с вашим Димой.

Иван поднялся наверх, там этот мудак Дмитрий лапал на футоне Сережиного парня. Тот уже не сопротивлялся. Вообще Иван терпеть не мог этого страдающего копролалией жиденка, но сейчас ему стало жаль Егора.

— Дмитрий, на пару слов.

— Слава те, господи! — воскликнул жиденок.

Дмитрий торопливо оделся и потащил Ваню лесом. В его глазах играл нездоровый блеск:

— Мы в «Барсучью нору». Здесь недалеко!

«Недалеко» оказалось придорожным кабаком с магазином «24 часа». Там, по большому счету, ничего не было, кроме пива, китайских гирлянд и приятного полумрака, позволявшего экономить электроэнергию.

Дмитрий взял два пива и отвел Ваню за самый дальний столик, чтобы не слышал бармен.

— Короче, излагаю суть проблемы. Мальчик без затей не может кончить. Сначала закатывает истерику, потом у меня не выдерживают нервы и я его хуярю чем попало, а потом только мы ебемся и ему хорошо. Меня это сильно напрягает. А если я его ебу просто так, он тупо смотрит в подушку или в потолок и бежит дрочить на свою говнокриптовалюту. Без плетки я ему не интересен. Если у вас есть какие-то таблетки, буду благодарен. Ну, там, антидепрессанты или что ему там нужно.

— Я еще должен его посмотреть.

— Конечно, конечно… Вот, а когда мне было тринадцать, меня изнасиловал один мудак. И, блядь, поверьте, я знаю, что такое боль и унижение. Эта ваша Елена ошибается. Я не хочу обижать хохла. Меня это нихуя не прет.

Ваня решил, что это очередной троллинг, и попросил Дмитрия быть серьезнее.

— Да куда уж серьезнее. Он меня выеб, я от одного этого чуть не сдох. Но у меня же, сцуко, была ГОРДОСТЬ. Поэтому я спросил: «И это все?» И он нахуй взбесился и загнал мне ножницы в легкое. И сказал: «Не выебывайся».

— Нужен пруф, — Иван не верил ни единому слову.

Дмитрий оттянул свитер и показал небольшую ямку с правой стороны груди:

— Вот, я притворился мертвым, и он ушел.

— Извините, я не верю.

— Ну и зря.

В бар ворвался Коля, он подбежал к их столику и влепил Дмитрию затрещину:

— Опять наебенился?!

— Да он еще не начинал, — осадил Колю Иван.

Дмитрий вылил пиво на пол и сказал, что его все заебало. Коля ударился в слезы и получил по лицу. Иван отвернулся.

— Если хотите знать, кто из нас нижний, это я, — сказал Дмитрий. — У нас все делается так, как хочет он. Он же меня всегда и домогался, я до него натуралом был.

— Не ври, мудак! Он все время врет! — Коля уже задыхался от рыданий, его тошнило соплями.

Таджик за стойкой поглядел на этот цирк, принес швабру и стопку салфеток.

— Спасибо! — Коля громко высморкался. — И вот так каждый день. Не понимаю, как я с ума не сошел.

— Не понимаю, как я с ума не сошел с вашим боку-но пико, — вставил таджик.

Трое остальных уставились на него, как на пришельца, который хочет захватить мир.

— Да, сука, я смотрел боку-но пико, смотрел аи-но кусаби. И про Куро-кун тоже смотрел. Малчик-горничная. У него все время юбка наверх.

— Ты что, диск с хентаем откопал? — засмеялся Иван.

— Может, и откопал, — усмехнулся таджик.

— Димочка, любимый, прости, у тебя из-за меня одни проблемы! — снова зарыдал Коля.

Иван вытащил бившегося в истерике хохла на свежий воздух и умыл его снегом.

— Извините, — уже спокойным тоном сказал Коля. — Понимаете, мы с Димой всю неделю отдыхали, даже сделали кое-что по дому. Конечно, в основном я, у него же рука прострелена. А тут приперлись эти, и снова все по пизде.

— Без публики он смирный, — подтвердил Дмитрий. — Потом приезжаете вы, ебаные вуайеристы — сразу сопли, мат в три ряда, плохой кацап замучил парубка. А так мы с ним лежим в кроватке и мультики смотрим, как две няшки. А потом печем печеньица, постим котиков и поем песни, взявшись за руки.

— Он опять! — взвыл Коля, готовый к новым соплям.

Всю дорогу до дома Иван агитировал их вести здоровый образ жизни, бросить пить и побольше гулять в лесу.

— Охуеть, Ванька меня слил! — бесился Сергеич на втором этаже. — Парню надо жрать нейролептики горстями, а этот такой: «Не могу обследовать без согласия пациента».

— Не могу не осудить несвойственный вате либеральный подход к пациенту, — соглашался Егор. — По законам карательной психиатрии хохла надо было привязать к стулу и спринцевать галкой в задний проход.

— Давай! — Сергеич расстегнул его ремень.