Лев Рубинштейн - Что слышно [сборник]

Прием обнажен. Он обнажен, как торс российского президента. Он гол как сокол. Гол, как король.

Иногда бывает очень полезно вспомнить о первоначальных значениях тех или иных слов. Вот слово “политика”, например, происходит от греческого слова “полис” – “город”. Политика – явление сугубо городское. Это социальное устройство городской жизни. Кстати, и слово “гражданин” происходит от слова “город”. Гражданин – это горожанин.

В нашей стране, увы, так и не сложилась городская жизнь в ее европейском понимании. Не один и не два раза за отечественную историю она пыталась сложиться, но не сложилась до конца. Все время мешали войны, революции и прочие социальные катаклизмы.

Города есть, есть даже мегаполисы. А городской жизни нет. Города есть. А горожан почти нет. Потому что загадочная логика, движущая нашей историей, не допускала развития того самоосознанного социального явления, называемого в разные времена то “мещанством”, то “средним классом”, то “гражданским обществом”. А потому как были, так и остались в наших городах лишь бояре на санях, увешанных бубенцами и мигалками, да жмущиеся к заснеженным обочинам скрипучие телеги и стоящие вдоль дороги мужики, мнущие шапки в руках.

Не потому ли мы столь равнодушны к тому, как вечно и разнообразно корежат и лепят заново наши города? Не потому ли каждое новое поколение москвичей не узнает на картинке вид Пушкинской площади десятилетней давности?

Есть, конечно же, и всегда были люди с городским сознанием. В наши дни их принято называть “либералами”. Но их исчезающе мало, и они всегда под подозрением. Как много лет была под подозрением своих соседей по коммуналке моя однокурсница Люба. Соседи никак не могли смириться с тем, что она каждый день принимала душ. Они загадочно и зловеще говорили: “Значит, есть чего смывать. Мы-то и без того чистые. Нам-то каждый день мыться без надобности”.

А потому и политика здесь такая, какая есть. То есть она, строго говоря, и вовсе никакая не политика. Политикой здесь называются все больше стрелки да разборки, терки да толковища, сходняки да правилки. Если это понимать и не называть это “политикой”, то все встает на свои места, и уже не столь мучительным кажется ощущение неизбывного абсурда.

Городскую жизнь регулирует закон. Российскую жизнь закон никаким образом не регулирует. Так же как в крестьянском мире правили “обычаи”, а в криминальном – “понятия”, в нынешней квазиполитической жизни осуществляется верховенство “правил”, известных и понятных лишь узкому кругу жрецов. Остальным же дано право гадать, что по правилам, а что нет. Про свежепосаженного олигарха таинственно говорят: “Он играл не по правилам, вот и доигрался”. Играешь по правилам – можешь о законе даже и не думать. В случае игры не по правилам можно уже вспомнить и о законе. “Игра не по правилам” – это уже приговор. Остальное – лишь процедура, ритуальная и не слишком обременительная уступка цивилизованному миру, с которым наша “политика” все-таки связана какими-никакими товарно-денежными отношениями.

Штатные и добровольные апологеты нынешнего положения вещей любят ссылаться на статистическое большинство. А вот большинство поддерживает, говорят они в подтверждение своей правоты. Если бы действительно большинство поддерживало, это было бы печально, но не трагично. Вкусы, как известно, меняются. И иногда стремительно. Коллективное сердце электората склонно к перемене, как ветер мая. Боюсь, что дело обстоит гораздо хуже.

Никого, разумеется, большинство не поддерживает. Оно поддерживает лишь собственные штаны, раз в четыре года обреченно бредя в ближайшую школу, чтобы окунуть в какой скажут ящичек какую укажут бумажку с какой покажут фамилией. Вот и вся поддержка. Это самое “большинство”, отходящее от телевизора только в клозет или чтобы помешать борщ в кастрюле, поддержит кого угодно. Потому что ему все равно.

Знакомый социолог, изучающий телеаудиторию, поведал мне страшноватую вещь. В результате недавних опросов выяснилось, что сокрушительно большое число телезрителей, особенно жителей небольших городов, не очень умеют отличать реальных персонажей российской действительности от мнимых, не делая никаких различий в восприятии тех или иных телевизионных жанров. Новости, кино, фабрики звезд, сериалы и концерты юмора для них примерно одно и то же. Поэтому и какая-нибудь Кармелита столь же реальна, как Ксения Собчак, Петросян с Галкиным слабоотличимы от Степашки с Хрюшей, а Путин с Медведевым могут достойно мериться рейтингами с какими-нибудь доном Педро и доном Леонсио.