Тамара Лисицкая - Идиотки

— Заткнись! — рявкнула Ирочки и сунула лицо в подушку. Никаких сил! Никаких!

У нее еще не зажили раны, она не могла толком сидеть, вдобавок ко всему, Ирочку убивала ее собственная грудь. Время от времени она так наливалась молоком, что становилась каменной и дико болела, и Ирочка неумело сцеживалась и плакала от каждого прикосновения.

Ее жизнь превратилась в бесконечный и болезненный кошмар…

Если бы не Ленька…

Он носил Марусю на руках, купал ее каждый день, пересыпал ее тощие складочки тальком, мазал кремом, чистил нос и уши, гладил пеленки, стирал их, выгуливал малышку и показывал ей погремушки. Ирочка в это время спала где-нибудь в санузле… Или в углу с недонесенными распашонками.

Она перестала мыться и причесываться. На это не было времени и сил, каждую свободную секунду Ирочка использовала для сна. Телевизор, газеты, музыка — ничего не осталось, все заняла Маруся и ее бесконечное круглосуточное: «Уааа!».

Потом зазвонил телефон, и Ирочка, чертыхаясь, доползла и сняла трубку. Она не ждала ничего хорошего, но если не снять, будет звонить еще и еще, и тогда малая снова проснется, а это вэри бэд.

— Ирина?

— Ну?

— Это Вадик. Я звоню по просьбе режиссера…

— Ну?

— Мы организуем пробы для нового сериала, ты не хотела бы поучаствовать?

Сначала Ирочка хотела сказать: я хотела бы почистить зубы, но у меня нет на это времени! А участие в пробах для меня сейчас равнозначно одиночному переходу через Атлантику!

Но она не успела ответить.

Ей вдруг так захотелось нормальной жизни! Нормальной, человеческой жизни! С косметикой, разговорами с людьми, рабочим драйвом, прослушиванием сплетен и новостей! Ей так захотелось стать нормальной чистой женщиной, у которой не течет по животу молоко и не смешивается с детской мочой и отрыжкой!

— Я согласна!

— Хорошо, тогда завтра….

Ирочка повесила трубку и счастливо вздохнула. Господи! Неужели все возвращается на круги своя!

— Ладно… Но…

— Не бойся! Это стоит того, чтобы попробовать!

— Нет, дело не в этом… Просто… мне уже совсем не страшно умирать!

— О! Так мы с тобой одной крови! Ты и я! Ну? Прыгаем?

Лена выглянула в свистящую бездну. Запредел, аленькие домики, поле… И они сейчас будут прыгать? Даже на фоне диагноза этот шаг казался безумным и опасным.

Она ведь и самолетами не летала, боялась. А тут вдруг тройное безумие: самолет-тарахтелка, поздняя осень — не сезон и парашют!

Успокаивало одно: если что и случится, то можно будет не услышать завтрашний приговор. Будет яркая и красивая смерть. Хоть и болезненная наверняка.

Лукавила. Даже на фоне диагноза умирать не хотела. Поэтому в дело включилось успокоительное номер два — Дима летел вместе с ней.

Он стоял сзади, плотно припаянный к ней лямками, он профессионал, он все сделает правильно.

В общем, в любой другой ситуации она не согласилась бы ни за что, ни за какие деньги и титулы!

— Так что?? Прыгаем или нет?

— Да!!

Тогда он толкнул ее, причем довольно бесцеремонно.

А дальше был долгий холодный удар ветра, и дыхание перекрылось, как при входе в воду, ливер во главе с сердцем ушел куда-то в затылок, а замерзшие зрачки видели близкую и вертлявую землю. Она хотела вдохнуть, или выдохнуть, или крикнуть, или закрыть глаза, но ничего не смогла, только обожглась холодом летящего неба!

Вот, кстати, о смерти в небе она не думала. О смерти при приземлении, то есть по факту нераскрытия парашюта — да… Но вот так задохнуться в полете…

А еще три секунды — и это случится. Лена начала потихоньку терять сознание, как вдруг все и закончилось!

Их дернуло, и они закачались в мерзлых облаках. Так медленно! Просто невозможно медленно по сравнению с падением секундной давности!

— Ну, как? — орал где-то сверху Дима. — А? Клево, да?

Она не могла ответить, так переклинило.

А через секунду навалилось такое нечеловеческое счастье! Она жива! Она летит! Она сделала это, хоть и непонятно зачем!

Дима орал, улюлюкал, свистел и был в полном восторге.

Потом они ехали назад по тихому, ничего не подозревающему городу и молчали.

Но это было молчание людей, переживших нечто невероятное, переживших вместе.

— Это было опасно?

— Ну, в общем… Обычно в это время не прыгают…

— А почему мы прыгнули?

— А я хотел тебя немножко расшевелить… Ты очень грустная в последнее время.

— Интересный способ.

— На другие ты не реагировала.

Лена чувствовала, как в щеках циркулирует кровь, чувствовала, как натянулась, зажглась кожа. Она даже на время забыла о понедельнике. В понедельник ей скажут результаты… Но ради морозного неба стоило забыть о понедельнике…