Тамара Лисицкая - Идиотки

— А вы не хотите искать новые средства выражения? — иногда спрашивали ее. Спрашивали со скучающим видом. Мало ли, мы тоже звезды. — Ваша программа устарела!

Она только улыбалась.

Потом приехал Дима. Тот самый Дима, который пил с Коленькой на монтаже, тот самый Дима, который гулял с Леной по вечернему городу и помогал искать Яковлева.

Он не спрашивал о новых средствах самовыражения. Он вообще старался ее не трогать, помня поспешные наставления видеоинженера: «Там Ленка Иванова!.. Увязалась следом, жалко было!.. Ее там сегодня какой-то даун гонял, перепугалась девка!.. Ты ее сильно не трогай, она нервная стала, слышишь… Пусть отдыхает, не подходи, а то до завтра не отделаюсь, а мне потом ее больной муж такой счетчик выставит!..».

А Лена смотрела на Диму, такого искрометного, свежего… И от того, что он не сидит рядом и не разговаривает с ней, становилось совсем невыносимо!

Утонул «Курск».

В Москве на Пушкинской плошали случился теракт, в прямом эфире из перехода выносили что-то ужасное, черное, бывшее недавно людьми. А ведь наверняка эти люди слушали «Мумий Тролля» или «Руки вверх». Стоя в метро, старались придерживать сумки локтями, чтобы не дать обокрасть себя злоумышленникам. Шли по переходу и думали о том, что на работе завал и в школе тоже какая-то ерунда, но в воскресенье будет «КВН», и уже от этого легче. То есть были обычными людьми, пусть даже живущими за восемьсот км от тихого Минска. И вдруг с ними случается вот такая вот ерунда.

И уж совсем потерялось ощущение реальности, когда через неделю еще и Останкинская башня загорелась.

Девчонки сидели у Ирочки, а телевизор распинался по поводу пожара.

— Я не верю, что все это происходит! — сообщила Ирочка. — Это бредятина какая-то! Неужели никто не понимает, что это перебор?

— Все понимают, — Наташа массировала ногу. — Но если ты думаешь, что кто-то может это остановить…

Лена молчала. Для нее телевидение было не просто той штукой, которая включается на ток-шоу, пока ты что-то готовишь, а потом, перед сном выключается сама собой где-то на середине фильма, потому что ты уже спишь. Она знала телевидение изнутри, поэтому представляла себе то смятение и ужас, которые парили сейчас в российском эфире и в студиях.

— Блин, у меня иногда такое ощущение, что кто-то специально накручивает все эти ужастики: террористы, наводнения, затмения, пожары, подводные лодки — и ждет, что будет! Это какое-то нереалите-шоу! Не может это быть правдой! В какой-то момент все отхлынет назад, блин! И снова станет нормально, спокойно, можно будет жить, как раньше… — маялась Ирочка.

— Нельзя.

— Почему, Наташка?

— Потому, что мир меняется. То, что сейчас происходит, это сегодняшняя норма.

— Да ну вас в задницу с вашей нормой! Я хочу, чтобы было, как раньше! Чтобы не показывали эту чеченскую фигню по телеку с утра до ночи — блин, как ни включишь, так обязательно где-то что-то взорвалось!! Почему ничего хорошего не случается?

— Случается. Только это не показывают. И чеченцы — нормальные люди, у нас на рынке одна работала…

— Ленка! К тебе вопрос! (Лена отвлеклась от башни.) Какого хрена телевизионщики не показывают хорошие новости! Что вы за сволочи такие! Одну чернуху гонят!!

— Я не гоню чернуху, — вяло парировала Лена. — И не думаю, что кто-то специально отбирает только плохие новости. Просто хорошие на фоне плохих бледно выглядят и не запоминаются.

— Да что ты мелешь? Где здесь хорошие новости? Хоть одну мне назови! Целый вечер телек смотрим!

— Хорошую? — Лена задумалась.

Лично у нее хороших новостей не было.

— У тебя будет ребенок, — предложила свою версию Наташа. — Это хорошая новость.

— Ага! Только сначала меня три месяца мутило, потом у меня начали волосы выпадать, теперь я ни в одни штаны не влезаю… И вообще! Так задолбало, девки!

— Нельзя так говорить! — испугалась Лена. — Он же слышит все!

— Кто?

— Ребенок!

— Да успокойся ты! Обчитались книжек, блин! Ничего он не слышит! Как он может слышать, если он внутри? И если он русского языка не понимает?.. Девки! Я до ноября, пока он родится, с ума сойду! Это так тяжело!

— А ты как думала? — Наташа кривенько ухмыльнулась. — Дети — это не в модельки играть!

— Девчонки! — взмолилась Лена. — Не надо, а? Хотя бы сегодня! Ирочка обиделась и ушла. Правда, вернулась довольно скоро, на кухне было скучно.

— Я от одного чувака слышала, — сказала она, — что человек получает удовольствие от жизни до двадцати пяти лет. А потом, после двадцати пяти, природа как бы пускает его в расход, он начинает суетиться, стареть, проваливается в проблемы, и все… Дальше он выполняет уже конвейерные функции, а на смену ему заступает новое поколение.