Тамара Лисицкая - Идиотки

Может быть, ее подкосили непонятно откуда взявшиеся террористы… Жили себе люди, жили, слышали по телеку, что где-то в какой-то Палестине, в каком-то секторе Газа, какие-то террористы… Или где-то в Израиле… В общем, все это далеко и не правда, нет смысла запоминать дурное — террорист… И вдруг одним тяжелым ударом эти космически далекие слова падают на Ирочку! И в одном городе с ней взрываются дома! И гибнут люди! Сотни людей! И сутками напролет обезумевшие репортеры, чихая от пыли и ужаса, рапортуют с завалов: столько-то погибших, столько-то пострадавших, такие-то новости!» И показывают новые и старые кадры, и там кровь, и мертвые…

Да, с нервами определенно проблемы…

Ирочка походила по своей тихой квартире и вдруг схватила табурет и начала лупить им по стенам, по мебели! Такой грохот! Такой дикий, безумный звон стекол!

— А вот так!!! — орала Ирочка. — А так и надо!!! А так мне и надо!!! А сама виновата!!! Сама!!!

Ей попались какие-то фото в рамочках, Ромкина работа. Ирочка никогда не собирала фотографии, тем более не вставляла их в рамочки, а вот Ромка — да.

Портрет Валентины Сергеевны, Игоря Петровича, Ивана Ивановича и Розы Наумовны? Обнимаетесь, товарищи родители? А вввот вам!!! И падайте на пол!!! И разбивайтесь там, как хотите!!!

Портрет Ирочки с аккордеоном? Тут же рядом — итальянская грамота победительницы конкурса? А вот и вам!!! А сдохните вместе со всеми! А не надо мне этого всего! Не надо!!!

По фужерам! По тарелкам! По фарфоровой фигне, непонятно откуда и кем принесенной!

Все убейся! Все пропади! Все было не так! А ничего не надо! Ничего!!!

Портрет Ромки?

Ирочка остановилась, дрожа и поскуливая.

Разбить и Ромку?

Нет, не надо…

Ромку не надо…

Это единственное, это самое лучшее, что у нее есть… Это единственный, кто у нее есть…

Плача, кусая губу, Ирочка взяла портрет, прижала Ромку к сердцу, опустилась на пол. Вокруг была разруха, болтались дверцы полок на петлях, блестели осколки.

А Ирочка сидела на полу, обнимала Ромку и плакала так горько, как еще никогда в жизни.

Ближе к полуночи гости начали расходиться. Осталась только девушка Д., российская телевизионная звезда.

— Слушай, ну ей некуда идти! — шептал Сергей. — Мужики могут о себе позаботиться, а женщин лучше не кантовать! У нас места до фига, пусть спит!

— Ну, пусть спит! — злилась Лена.

Она злилась даже не на Сергея с его пансионатом для несчастных девушек. Она злилась на все сразу. На свой испорченный день рождения. На то, что девчонки позвонили, поздравили, но так и не догадались вытащить ее отсюда! Куда-нибудь, все равно куда! Злилась на то, что не зашла к маме!

Потом она зарылась в свои шелковые простыни и чуть-чуть успокоилась.

В целом праздник удался. Гости ели-пили, общались. Сергей был доволен. Значит, все идет как надо. Девчонки не вытащили потому, что были уверены: Лена веселится, отмечает свой звездный день рождения в кругу высоких гостей… А мама… Да ладно! Мама сейчас в отдельной теплой квартире, не обременена ничем, кроме общения с котом. Лена может позавидовать маминому распорядку дня.

Она уснула с горьким, но дерзким выражением лица.

А в это время Сергей лихорадочно, оглядываясь на двери, занимался сексом с российской звездой Д.

Довольно уверенно пришел февраль.

И то ли потому, что появилось солнце, то ли потому, что старые деньги были заменены на новые, с меньшим количеством нулей, то ли потому, что закончились пельмени, но этим утром Ирочка решила, что депрессию пора завершать. Она даже прибралась в квартире — разметала тряпки по углам, поелозила пылесосом.

— В первый и в последний раз! — сказала Ирочка пылесосу. — Теперь по всем вопросам — к Ромке!

Потом она накрасилась поярче, выволокла из пакета купленную на распродаже шубейку дикого цвета. Распродажа была элитная, между прочим, новоарбатская! За такую шубейку любая модница могла удавиться!

Потом пошла гулять. И догулялась до метро.

А в метро Ирочка не была уже много-много лет. И если еще в Москве время от времени приходилось нырять в подземку, чтобы успеть хотя бы с получасовым опозданием (а в пробках, вы понимаете, это опоздание увеличивалось вдвое), то здесь, в тихом Минске, необходимость такого передвижения просто не рассматривалась. Здесь не было пробок. И расстояний.

Отечественное метро показалось ей игрушечной моделью. Меленькое, компактное, все какое-то выставочно-мраморное, будто только с листа. Народу — единицы, это так ошеломило. Коротенькие, чистые поезда.