Евгения Перова - Ловушка для бабочек (сборник)

И, конечно, всех этих русских – Достоевского, Толстого, Чехова, Тургенева. Набокова. Иногда Димитрий открывает оставленную книгу там, где закладка – Лиза аккуратная, никогда не загибает страницы. Что она там читает: « …и до чего же жизнь каждого существа похожа на круг в том отношении, что может касаться другой только в одной точке! Нет, я сомневаюсь, касается ли она другой жизни даже в одной точке, – ведь между атомами и то есть пространство, и притом всякое я эгоистично…» Так странно.

Вечером она сидит в кресле-качалке, любуется закатом. Теплый воздух, аромат роз, книга на коленях. Димитрий смотрит на нее из окна. О чем она думает?

Он такой умный, думает Лиза, такой умный! Столько всего знает… так интересно рассказывает… такой пунктуальный, у него все по полочкам, по папочкам, по ящичкам.

Многоуважаемый шкаф! Все-то его ящички она умеет открыть, даже самые тайные, найти все папочки. Дорогая, ты не знаешь, куда я мог положить? Вскакивает, бежит, да он и сам бы достал, ты только скажи – где, нет, уже принесла, спасибо, милая! Она стирает и гладит его рубашки, у него каждый день свежая рубашка, без нее он так и ходил бы в одной и той же до скончания века, она покупает ему галстуки, научилась завязывать. Днем ей некогда присесть, у нее столько дел! Печатать, работать в саду, ходить в магазины, стирать рубашки. Милая девочка! Идеальная жена. Он бы пропал без нее, просто пропал бы!

Жила-была птичка. Маленькая птичка в большой клетке. Клетка была такая большая – птичка даже не догадывалась, что живет в клетке…

Раз в месяц она устраивает прием для профессорских жен, печет пирожные.

– Еще кусочек, дорогая?

– Ах, ваши пирожные, Лиза! Что-то божественное!

– Просто произведения искусства.

– Жалко уничтожать такую красоту.

– И для фигуры так вредно. – И берет уже четвертое.

Лиза каждый раз печет по новому рецепту, фантазирует, изобретает. Сама съедает только маленький ломтик. Ей просто нравится готовить. Она засахаривает лепестки роз и целые бутоны, ведь у нее так много роз. Она всегда украшает лепестками и бутонами свои пирожные, какие бы они ни были – шоколадные, ореховые, сливочные. Всегда розы, ее фирменный знак.

– Ваша Лиза очаровательна, профессор.

– Как вам повезло, дорогой!

– Лет на двадцать моложе…

– У вас просто идеальная жена!

– Да что вы, на все тридцать.

– И такая милая. Ее так все любят.

– Просто очаровательна!

– И так непосредственна.

– Но боюсь, ее интеллектуальный уровень… О чем он может с ней говорить, с этой девочкой?

– Дорогая, вряд ли его прельстил именно ее интеллект! Боюсь, в данном конкретном случае форма явно превалирует над содержанием.

– Как ты цинична, Софи!

Чашки, бокалы, пирожные, кофе, белая скатерть, розы. Красное вино, коньяк. Дым сигарет. Легкое прикосновение, кокетливый взгляд из-под очков.

– Димитрий, дорогой, что вы думаете о последней книге NN? Вправе ли исследователь жертвовать индивидуальным ради общего? Вы согласны, что помыслы и поступки героев зависят не столько от рационального начала, сколько от…

Коньяк, кофе…

– Еще кусочек, дорогая?

– Какие розы!

– А где вы покупали эти скатерти, милочка?

Пирожные, дым сигарет…

– Разумеется! Чтобы разобраться в импульсах действий, не всегда осознаваемых самим героем, необходимо проникнуть в глубины сложного внутреннего мира каждого из исследуемых персонажей, и, таким образом…

Держит меня на поводке, думает Димитрий. Как это вышло? Большой, лохматый пес, ньюфаундленд, ходит за ней по пятам, пыхтит, хороший пес, хо-ро-ший, хо-ро-ший, умный пес, добрый пес. Куда ты с грязными лапами? Ах ты, господи, неуклюжий. Ну вот она, твоя косточка, вот она, на, возьми. Нежна без упоенья, черт возьми!

Лиза любит писать письма, пишет и Минни, и Дотти, и Полин. Те отвечают. Не часто, но отвечают. «Я опять беременна!» – это Минни. «Я получила новый грант!» – это Дотти. «Как ты, моя девочка?» – это Полин. Анне Лиза не пишет. Есть телефон: здравствуй, как дела, у меня все нормально, все хорошо, я посадила новый сорт роз, называется Бетти, Димитрий читает новый курс, мы, может быть, поедем в Лондон. Или в Париж. Пока. Анна ей тоже не звонит. Никогда. И не пишет.

Димитрий берет ее с собой, когда уезжает. В Париж, в Лондон. Не может расстаться надолго. Боится оставить одну. Без присмотра.

– Какую красотку отхватил себе этот зануда, – говорит Джон.

– Но круглая дура, – отвечает Фил.

– Да ладно!