Мария Метлицкая - В тихом городке у моря

Иван видел, как старается сестра. Как лезет из кожи вон добрый и сердобольный Петрович. Как, кажется, немного смягчается мать. Как тянутся к нему девочки.

Ладно, оставим все муки совести, оставим. Надо приживаться, надо цепляться за жизнь. Искать смысл. Работать. Приносить пользу, в конце концов. Хотя бы близким, родным.

А это, как оказалось, самые родные – роднее и ближе никого нет. Сестра, зять, племянницы. Мать, наконец. Его семья. Другой у него нет.

Постепенно все наладилось. Он не уехал ни через три дня, как собирался, ни даже через три месяца. С Томочкой, младшей, Иван начал заниматься, готовить ее к школе. Девочка быстро схватывала, была способной. Читал девчонкам, рассказывал про Ленинград, про Москву. Они слушали, открыв рот, – умненькие, любознательные, толковые. Одно удовольствие. Кое-как ухаживал и за матерью – Лене теперь не приходилось прибегать с работы, чтобы накормить девчонок и мать. Помогал по хозяйству Петровичу. Обучился гладить, варить щи, тушить мясо. Стирал постельное белье – прачечная в поселке закрылась.

Ленка помогла с работой – конечно, учителем черчения и рисования, кем еще? Все-таки работа и хоть какие-то деньги.

Он видел и чувствовал, что оба, и сестра и зять, были искренне ему рады. Чудаки, святые люди. Разве он упростил их жизнь? Вряд ли. Лишний человек в доме, лишние хлопоты.

Иван часто думал об Илюше, смертельно по нему тосковал. Мечтал о том, что сын вырастет и они встретятся. Конечно, встретятся, как иначе? Только до этого целая жизнь.

Он понемногу прижился, пообвык. Но к климату так и не приспособился. А климат, надо сказать, был ужасным, без всяких преувеличений. Кошмарным. Хотелось тепла. Ох, как хотелось! Солнца, которому можно подставить лицо. Теплого, легкого, ласкающего ветерка. И моря. Моря, моря. Моря. Синего, искрящегося на солнце днем. Переливающегося, как антрацит, ночью. И утреннего, голубовато-серого, в легкой туманной дымке. И серо-зеркального на закате – с оранжевыми всполохами от медленно уходящего солнца. Морского запаха, неповторимого, острого, свежего. Горячего, обжигающего, колкого песка. Скользких камней, поросших бархатными водорослями. И голубого, яркого неба.

Он устал от пронзительного ветра, от яростного мороза, от низких и черных туч. От полярной зимы.

Но жизнь диктовала свое.

На каждый шаг надо решиться, созреть для него. Переломить себя, вытащить из привычного и зыбкого призрачного покоя. Но не сейчас. Пока еще рано. Он не готов. А пока он привыкал и старался полюбить этот холодный, суровый и далеко не самый гостеприимный край. Но мысли о теплых местах не покидали. Иван стал подробно изучать карты – Черное, Азовское, Каспийское. Маленькие городки, поселки, селения. Закрывал глаза и представлял, мечтая о крошечном домике на берегу. О винограднике, закрывающем от солнца окна. О вечерней прохладе, пахнувшей морем. О дневной жаре и о солнце.

Он верил, что все это будет в его жизни, только надо немножко подождать, подсобрать деньжат. А это непросто – зарплата была копеечной, и большую часть денег он отдавал на хозяйство – Петровичу. Ленка к хозяйству отношения не имела – ей хватало хлопот на работе.

Иван откладывал по рублю, по трешке. Иногда по пятерке, пересчитывал мелочь, но получалась полная ерундистика. Ни на какой дом он не накопит, только на билет и на съем угла. Но хоть так. А там разберемся, как говорится, не впервой. Поглядим – посмотрим, да, дед?

Уехать решил летом, в июле. И денег подкопит, и время хорошее, самый сезон, самое тепло.

Но было уже веселее. У него появилась не только мечта, но и цель. А цель важнее мечты.

И тут у матери случился инсульт. Ленка ее еле вытащила, но после инсульта мать слегла. Сестра сказала, что без надежды, но «как сможем, будем тянуть».

Теперь в доме появился лежачий больной, и стало совсем тяжело. Как ни старались, все равно в квартире стоял тяжелый, невыветриваемый запах. Пахло старостью, болезнью, бедой. А этот запах не выветрить и не выгнать.

Иван понимал, что он не имеет права уехать сейчас – должен остаться, чтобы помочь сестре. Мать… Да, это и его мать в том числе, какая ни есть. Но он останется только ради сестры – это ей он обязан помочь, это ее он не может оставить. Ее, а не мать. Матери он ничего не должен.

Или не так? Кажется, он впервые засомневался.

Нет, никаких чувств к ней у Ивана по-прежнему не было, да и откуда им взяться? Всегда вспоминал бабкины слова: сначала нужно вложить, а потом ждать и требовать. Все так. Мать получала по заслугам. То есть – не получала по заслугам. Но ведь и оставлять человека без помощи неправильно, не по-людски.