Игорь Козлов - Время «Ч»

С трудом открыв дверь, Новиков нырнул в парное тепло. Тугая пружина, скрипнув, почти герметично закрыла помещение. Это «чудо техники» как-то привез с материка старшина.

Новиков прошел в канцелярию. Здесь за своим персональным столом, покрытым листом голубоватого плексигласа, сидел прапорщик Воропаев. Перед ним лежали толстые «амбарные книги», обернутые в яркие журнальные обложки. В них рачительный старшина вел учет хозяйству заставы. Каждый такой «гроссбух» отражал соответствующее направление: продовольственно-фуражное, вещевое, банно-прачечное, горюче-смазочное и т. д.

Воропаев, прикусив кончик языка, аккуратно переносил сведения из «оперативной бумажки» — так он называл замусоленный листок, на котором были сделаны одному ему понятные записи, — в «кондуит». Увидев Новикова, прапорщик отложил ручку, с хрустом потянулся и лукаво спросил:

— Что-то часто, Михал Петрович, до ветру бегаешь?

— Шхуна… — коротко ответил Новиков и подошел к висевшей на стене карте острова. — Какого черта она здесь на якорь стала? Шла бы в бухту, там спокойнее…

— Далась она тебе, — лениво отозвался Воропаев. — Ну, стала и стала… Их дело. Вот придавит ее валом к скале — сразу поумнеют. Небось забились в кубрики и дуют свою «сакэ»…

Воропаев сощурился, как кот на завалинке, снова потянулся и мечтательно сказал:

— А Васильчиков сейчас на берегу Черного моря живот греет. Везет человеку!

Новиков глянул через плечо на прапорщика, улыбнулся:

— Не кощунствуй, Сергей Иванович! Тебе же, как ветерану островной службы, предлагали эту путевку. А ты отказался, сказал: «Нехай замполит едет. Ему невесту на материке выбирать нужно». Теперь что? Жалеешь?

— Ясно дело. Жалею!.. — Воропаев, довольный сам собой, дробно захохотал.

А Новиков снова уставился на карту и задумчиво произнес:

— Может, у них двигун сломался?

Прапорщик шумно отодвинул свое опять-таки персональное кресло, подошел к начальнику заставы.

— Михал Петрович, — уже нормальным тоном сказал он. — Чего ты нервничаешь? На нашем острове окромя заставы и маяка никаких «стратегических» объектов нет. Шпионить здесь нечего. До материка отсюда никакой пловец не дойдет — утопнет. Логично?

— Так-то оно так. Но душа не спокойна. Понимаешь?

— Понимаю… — Воропаев сделал круглые глаза. — Сходи в баньку, попарься — все как рукой снимет.

Новиков почти осуждающе покачал головой.

— Тебе бы, Сергей Иванович, попом быть, а не старшиной.

— Нет, — брезгливо поджав губы, ответил Воропаев. — На той службе поститься нужно. А потом — уж больно у них хворма одежды несуразная…

Новиков зашел домой, чтобы взять белье и полотенце. Жена и дочка, чистенькие, румяные, в одинаковых пестрых косыночках, сидели за столом и пили чай с вареньем из жимолости. (По сложившейся на всей границе традиции первыми в банный день моются женщины и дети.)

— С легким паром, лапушки, — ласково сказал Новиков.

Одна «лапушка» улыбнулась, а вторая, облизав ложку, залепетала:

— Папа, там дед Макалыч с маяка плишел. Сказал, чтобы ты толопился. А то ему одному скусно купаться.

Новиков рассмеялся, взял заранее приготовленный сверток, сказал жене:

— Нина, ты накрой. Мы с Макарычем после баньки здесь пообедаем.

Жена понимающе кивнула и снова улыбнулась.

Когда Новиков вошел в предбанник, дед Макарыч химичил над тазиком, замешивая особое сусло для пара. Было в нем несколько компонентов: и квас, и какие-то травы, и даже медицинские препараты. Пар Макарыч создавал действительно бесподобный — легкий, ароматный.

— Что смурной? — спросил дед, взбивая сусло деревянной ложкой.

Новиков сел на скамейку, стянул сапоги, расстегнул ворот тужурки.

— Макарыч, видел… шхуна у скалы кувыркается?

— Ну?.. — дед пронзительно глянул на Новикова из-под косматых бровей.

— Как думаешь, чего она в бухту не идет? Там же спокойнее…

— Заметил… — довольно хмыкнул дед. — А я как раз хотел тебе эту вводную подбросить.

Макарыч отодвинул тазик, подтянул подштанники и тоже сел на скамейку.

— Пусть настоится, — кивнул он на свой «раствор». Потом почесал клочковатую бороду и заявил: — Расскажу одну байку… Мы этот остров в сорок пятом штурмом брали. Я в осветительных войсках служил…

— Были такие? — усмехнулся Новиков.

— Не шуткуй, — обиделся дед. — От нас многое зависело… Туман курился жуткий. С одной стороны хорошо — корабли незаметно подошли к острову. Но для успешной высадки нужно было установить на берегу световые ориентиры. Сам знаешь, какое здесь дно… Вот первый катер и выбросил — группу автоматчиков, корректировщиков с радиостанциями и нас с ацетиленовыми фонарями. Помню, бултыхнулся за борт, а глубина — метра два. Фонарь поднял над головой и топаю под водой. Воздух кончается, в ушах звенит. Так хочется оттолкнуться от грунта и всплыть. Нельзя!.. Подмочишь технику — и хана! Всю операцию сорвать можно. Выбрались, значит, на урез. Установили свои лампады, бойцы вокруг нас круговую оборону заняли. Как врубили полный свет — тут все и началось! Сначала корабли артиллерийской поддержки огонь открыли, потом десантные суда пошли… Японцы опешили. Не ожидали они, что мы из такого мрака навалимся. А потом ощерились…