Винифред Уотсон - Один день мисс Петтигрю

Мисс Петтигрю повернулась к паре. Лица у обоих были гладкими, юными, живыми, волосы – темными и прямыми, глаза – синими, улыбки – радостными. Они выглядели как близнецы, только у Мартина волосы были зачесаны назад, а у Пегги – острижены в каре и собраны над ушами.

– Сценическое имя – «Двойняшки Линдси». Публике нравится больше, чем муж и жена. Комическая пара. Варьете.

Мисс Петтигрю было невероятно интересно знакомиться. Ее широко раскрытые сияющие глаза окинули залу. Гремели ударные, завывали саксофоны, рыдали скрипки, рассыпался нотами рояль. Музыка тянула вскочить на ноги. Мисс Дюбарри и Тони уже отошли; Линдси отправились вслед. Какой-то молодой человек запел в микрофон. Свет немного притушили. Ноги танцующих присоединились к ритму оркестра.

– Так вот, значит, – довольно сказала мисс Петтигрю, – какой он – Ночной Клуб! А я-то думала, что это будет… ужасное место.

Мисс Лафосс подумала о коридоре с плотно закрытыми дверями.

– Ну, – сказала она осторожно, – ночные клубы бывают разные. В любом случае, высший свет вы здесь не встретите.

– Не имею никакого желания, – сказала мисс Петтигрю, – встречать высший свет. Мне и так хорошо.

Танец закончился. Свет загорелся ярче. За их столиком снова стало людно. Дирижер подал какие-то знаки мисс Лафосс. Та кивнула. Мисс Петтигрю услышала, как объявили имя ее новой подруги, которое было встречено волной аплодисментов. Стало почти темно, и мисс Лафосс, преследуемая лучом прожектора, в одиночестве пересекла залу – уверенно развернув плечи, небрежно покачивая бедрами. Она подошла к роялю и оперлась на него, положив одну руку на блестящую крышку. Белая полупрозрачная ткань ее платья блестела, ниспадая водопадами тюля вокруг атласного чехла, обнимающего и подчеркивающего каждый изгиб ее великолепной фигуры, создавая впечатление безыскусной невинности. Чистая белизна оттенялась только копной ее золотистых волос; луч прожектора превратил их в нимб вокруг ее головы.

Несколько мощных аккордов, и мисс Лафосс запела. Мисс Петтигрю выпрямилась, вся восторженное внимание. Она не могла похвастаться обширными знаниями музыкальной профессии. Все, что она знала о певицах в ночных клубах, было ею почерпнуто из просмотренных бессчетных кинолент, ее единственного тайного порока. Наблюдать же за одной из них вживую ей никогда не приходилось.

Ее глаза, и глаза всех присутствующих, были неотрывно прикованы к фигуре в белом у рояля.

Мисс Лафосс в своем профессиональном обличье была совершенно другим человеком. Без малейшего усилия с ее стороны она преобразилась. Грациозно и небрежно опираясь на крышку рояля, она обвела залу медленным, равнодушным взглядом. Глаза ее на мгновение прикрылись веками, но немедленно распахнулись, излучая насмешливое презрение. Голос мисс Лафосс оказался глубоким, с хрипотцой. В каком-то смысле, это не было пением – мисс Петтигрю тщетно пыталась подобрать подходящее определение. Больше похоже на неторопливый разговор, но каждая реплика, каждое слово отзывалось в ней сладкой дрожью. Мисс Лафосс пела дешевую песенку, «Папочка отбыл на выходные, мамочка дома осталась одна», но мисс Петтигрю наслаждалась каждой минутой, хотя и краснела от смущения, когда задумывалась о смысле. Выступление заслужило бурные аплодисменты; мисс Лафосс исполнила еще один модный номер, и еще один, но от выхода на бис отказалась и вернулась к столику.

– Детка, – сказала мисс Дюбарри, – это было потрясающе. Неудивительно, что Ник так за тебя цепляется. Хорошо, что я работаю в другой области, соперничества наша дружба не вынесла бы.

– Когда следующий выход? – спросил Майкл.

– Около половины третьего, – сказала мисс Лафосс.

– Боже! – простонал Майкл. – Я столько не высижу.

– Тебя никто и не просит, – заметила мисс Лафосс.

– Выпьем? – предложил Тони.

Мисс Лафосс слегка наклонилась к мисс Петтигрю и коротко прошептала:

– Не смешивайте одно с другим. С непривычки это смерть.

– Вам? – спросил Тони.

– Я предпочла бы, – сказала мисс Петтигрю, – немного сухого хереса.

Тони уставился на нее.

– Я не ослышался? У меня точно все в порядке со слухом?

– В моем возрасте… – начала мисс Петтигрю.

– О, нет! – умоляюще перебил он. – Вашего возраста на сегодня вполне достаточно. Я все понял. Херес, значит, херес.

Мисс Петтигрю не уловила смысла этой сценки.

– Бисквитный торт, – внезапно сказала Рози. – Малиновый джем, сливки и ложечка хереса, о, наслаждение… Налейте мне виски.