Андрей Жвалевский - Серое зеркало (сборник)

– Это воинская часть или стадо бабуинов? Или, может быть, стая какаду?

Боевые офицеры недовольно переглянулись. Приехал тут какой-то штабной лузер и сразу наезжает. Тем не менее полковник Коруэлл ответил:

– Воинская часть, сэр.

– А похоже на стаю бабуинов! Что это у вас на обмундировании наляпано?

Эйзенштольц ткнул в полковника, на котором в художественном беспорядке были расположены яркие нашивки с названиями фирм и торговыми марками.

– В соответствии с приказом министра обороны… – начал Коруэлл, но генерал его оборвал.

– Немедленно снять всё, не предусмотренное полевым уставом! Или правила маскировки не для вас писаны? Со всех снять, вплоть до рядовых! Полчаса на выполнение!

Теперь офицеры переглянулись в замешательстве. Вперед вылез майор Клински, пухленький и румяный, как будто только что из печки.

– Разрешите обратиться, сэр, – попросил он так душевно, что Эйзенштольц непроизвольно кивнул.

– Нам самим это не нравится, сэр. Но, во-первых, половина этого безобразия, – пухлый майор обвел себя ручонкой, – пришита по прямому приказу министра обороны. Если отпорем, нас же и под трибунал отдадут.

«И ведь отдадут, – зло подумал Эйзенштольц. – Наши маркетологи, мать их, за лишний цент боевого офицера не пожалеют».

– Ладно, – буркнул он, – эти можете оставить.

И тут же встрепенулся:

– Вы сказали «половина»? А вторая половина откуда?

– А это, – майор смутился, – по индивидуальным контрактам. Рекламодатели хорошо платят. У меня две дочки, обеим скоро в колледж.

– А у меня ипотека, – раздался робкий голос из задних рядов.

– И сестре нужна дорогая операция…

– Кредит вернуть…

Майор вздохнул:

– Но мы, конечно, снимем, если прикажете. Придется, правда, авансы вернуть… И неустойку заплатить…

Эйзенштольц обвел взглядом подчиненных. Все смотрели на генерала, словно щенки, у которых из мисок собираются забрать последнюю косточку. Эйзенштольцу стало тоскливо.

– Но мы снимем, – майор вздохнул горестнее прежнего, – раз надо. Одна просьба: позвольте хотя бы рядовым оставить контрактную рекламу. Парни семьи на них кормят… у многих… единственный источник…

Клински говорил все тише и наконец умолк окончательно.

«Ну что ты с ними будешь делать? – подумал генерал. – Какой смысл снимать половину рекламы, если вторая все равно останется? А парням будет обидно таскать на себе всякую херню, за которую еще и не платят».

– Хрен с вами, – сказал он голосом полководца, приказывающего оставить столицу неприятелю. – Оставляйте. А пока доложите обстановку…

Бригада Эйзенштольцу попалась неплохая. Все ребята обстрелянные, многие прошли Ирак, Афган и Иран. Командиры дело свое знали, интенданты воровали осторожно, даже медперсонал не злоупотреблял наркотой, как это часто бывает в дальних частях.

Генерал, конечно, все равно всех вздрючил, устроил пару ночных тревог, нараздавал заслуженных пенделей – и заслужил тем самым уважение у подчиненных. «Новый-то, – говорили между собой сержанты, – службу знает, хоть и бывший штабной».

Эйзенштольц остался доволен результатами тревог и общим состоянием бригады. Устраивало его и то, что время от времени приходилось вступать в настоящие боестолкновения. Пираты были оснащены не слишком хорошо, только стрелковым оружием, но нападали внезапно и так же внезапно отскакивали. Поэтому об их полном уничтожении можно было только мечтать. Эйзенштольц даже не ставил такой задачи – приказал беречь личный состав. И довольно долго у него не было ни одной «невосполнимой потери», то есть, проще говоря, трупа. А когда на исходе июля пираты все-таки ухлопали капрала из караульной роты, генерал поднял бригаду в ружье и устроил такую гонку за «гребаными ниггерами» по окрестным населенным пунктам, что местное население навсегда зареклось помогать пиратам.

И после этого Эйзенштольца за глаза стали звать «батя».

Окончательно своим он стал после того, как почта принесла пухлый пакет бумаг от жены. В нем оказалось душевное письмо, в котором супруга беспокоилась о его здоровье, рассказывала о последних новостях, а также сообщала, что ей нужен не герой в далекой Африке, а нормальный мужчина, который проводит с ней свободное время и учит сына запускать воздушного змея. Основное содержимое конверта составляли бракоразводные документы. Генерал-лейтенант в тот вечер в первый и последний раз надрался до поросячьего визга, но парадоксальным образом именно это событие показало, что единственная семья Эйзенштольца – это его бригада.