Тимоте де Фомбель - Нетландия. Куда уходит детство

Я встал и выпил немного воды из дорожной фляги.

Как бы мне хотелось увидеть его здесь! Как бы хотелось, чтобы из темноты навстречу мне вдруг вышел мальчик в пижаме…

Это маленький хмурый глобус, который шагает со своими темными лесами, озерами и сверкающими городами. Я слышу его дыхание и шарканье ног. Произношу его имя в ночной тишине, и он, конечно, не отвечает. Он забыл, как здесь оказался и зачем выбрался из постели. Я провожаю его.

– Еще ночь, до утра далеко.

Он не понимает. В его мире утро вспыхивает сразу же, стоит ему раскрыть глаза.

– Почему еще не завтра?

Но он мне доверяет и позволяет вести его за руку.

В детстве ночь и время – сокровища, которым нет числа, которые не делишь на часы и на минуты. Ты смотришь на этот полный до краев сундук, окунаешь в него руки по локти и даже глубже, закрываешь глаза и никогда-никогда не можешь нащупать его дна.

Туман начинает растворяться в воде. Я вытираю голые ноги о траву и надеваю сапоги. Пора двигаться дальше. Мой конь подошел совсем близко к воде – и я повторяю за ним.

Конь этот безрассуден, как всякое утро. Грациозен, как каждая новая попытка. Он мчится по дорогам так легко, будто я совсем ничего не вешу.

Я прижимаюсь к самому его уху.

– Отвези меня наверх.

Проходят дни, и я понемногу избавляюсь от снаряжения. Как-то вечером я оставляю под деревом все эти бессмысленные сети и плевательные трубки, веревки и приманки, а на следующий день – книги, которыми планировал руководствоваться в поисках. Я оставляю себе только тетради. Мне нужно лишь то, что хранится внутри меня самого, а больше – ничего.

Я вспоминаю то утро, когда все началось.

Едва поднявшись с постели, я прошел через весь город и не встретил ни одного ребенка. Шел дождь. Я поспешил обратно домой, по пути забегая под козырьки жилых домов в надежде все же обнаружить хоть детский велосипед, хоть рисунок мелом на асфальте. Ничего. Нигде ни следа ребенка. Ни одной сложенной в трость детской коляски в углу крыльца.

В девять утра в нашем городе случилось особенное затмение – детское. Даже в школьном дворе не было слышно детей. А если задрать голову и посмотреть на окна школы, то там были видны лишь лампы дневного света, горящие под потолком.

Я уже и раньше замечал подобную пропажу, но сейчас она впервые меня встревожила, раскрыла мне глаза. Я почувствовал, как мир разом лишился равновесия. В нем стало вдруг бесприютно и пусто.

Укрывшись в безопасности кафе, я сидел за барной стойкой и листал газеты. Нигде ни страницы, ни слова о детстве. И так – каждый день. Ни следа детства. Ни одного детского лица на рябящем экране телевизора в углу. Но тут я увидел за окном на тротуаре женщину, которая нагнулась низко-низко и протянула руку кому-то, кого я не мог видеть – он был скрыт от меня за углом улицы. Женщина улыбалась. Во мне шевельнулась надежда, и я подошел вплотную к окну. Неужели они наконец вернулись?

Но это оказалась всего лишь крошечная собачка, за которой по залитой водой сливной решетке тянулся поводок. Собачка была одета в шерстяной костюмчик, застегнутый на пуговки. Женщина, промокшая под дождем, взяла собачку на руки.

Я снова пошел по улицам, влекомый этим грандиозным отсутствием. Пропавшие было признаки постепенно возвращались: там появлялся вязаный башмачок, оброненный в лужу, тут встречалась мне беременная женщина или попадалась на глаза коляска с просторной люлькой, пристегнутая велосипедным замком. Хотя все эти знаки обещали скорое окончание затмения, я уже успел принять решение о том, что мне пора в путь. Я должен попытаться поймать детство, добраться до этого великого сосуда, который таится где-то в глубоком ущелье, там, наверху.

Но все же однажды мы возникаем в их жизни. Дети задолго слышат наше приближение. Мы расставляем повсюду сотовые вышки и магазины. Освещаем улицы бессчетным числом ламп. Из громкоговорителей несутся призывы больше ничего не бояться, хотя вообще-то до нашего прихода здесь никому никогда и в голову не приходило бояться.

В один прекрасный день мы просто – раз! – и появляемся. Принимаем встревоженный вид, как будто детство – это такая болезнь, которая в конце концов должна пройти. Мы обступаем малышей и придумываем, чем им занять руки и наполнить дни.

Мы объясняем им, что они могут упасть.

Предупреждаем их голод.

Организуем их жизнь.