Тамара Крюкова - На златом крыльце сидели…

Они дружили с Борькой со школы. Да, тот был недотепой. Король, блин. Скорее, калиф на час. Они же разведутся. Козе понятно, что Инге нужен совсем другой муж, но все же Алик не мог поступить по-свински по отношению к школьному другу.

Он тряхнул головой и усилием воли разрушил наваждение. Невидимая сеть опала. Инга убрала руку. Однако усмирить вожделение оказалось гораздо труднее. Точно голодный дракон, оно настойчиво заявляло о себе.

«Впору идти в уборную и мастурбировать, как пацан», – подумал Алик. С чаепитием нужно было заканчивать – пожалеть бедную простату. Притвориться, что забыл о важной встрече, извиниться и уйти. Чтобы справиться с пульсирующим желанием, он представил тушку задавленного кота с разбросанными по шоссе внутренностями. Отпустило.

– Тебе покрепче? – спросила Инга, зачерпывая кофе из банки.

«Не возжелай жены…» До сего момента Алик даже не догадывался, что слово «покрепче» так напитано эротикой. Стоило Алику ослабить хватку, как вожделение снова властно заявило о себе. Нырнув в кладовые памяти, он извлек оттуда пацаненка с дохлой крысой во рту на картине необузданного испанца. Полегчало.

– По-моему, Дали был полным психом, – произнес он невпопад.

– Чего это ты вспомнил Дали? – удивилась Инга.

– Да так. Знаешь, в Испании все покупают его альбомы. Я тоже чуть не повелся, а потом посмотрел: мама дорогая! Какая-то расчлененка, тухлятина, слоны-мутанты. Ты можешь презирать мой плебейский вкус, но, по-моему, у мужика крышу снесло круто.

Алик чувствовал, что разговор об искусстве благотворно действует на его организм.

Инга рассмеялась:

– Представь себе, я тоже не купила альбом Дали. Не хочется иметь подобное дома. Хотя у него есть очень интересные работы, особенно те, где не сразу видишь суть. Они просто зачаровывают. Я провела в музее в Фигерасе целый день. А тебе не понравилось?

– Почему? Впечатляет. Особенно сокровищница. Красивые вещи.

– Я не об эстетике. Ты не почувствовал, что там возникает некая магическая власть художника над зрителем?

«Что ты знаешь о власти, девочка?» – усмехнулся про себя Алик.

Цепкие нити невидимой паутины вновь потянулись к Инге. Алик всегда хотел ее, с того самого момента, когда увидел впервые. Занимаясь сексом с другими женщинами, он часто представлял рядом с собой Ингу, но при встречах с ней ему удавалось без особого труда обуздать свое желание. Он запер его на замок, повесил табличку «табу» и выбросил ключ. Однако сегодняшнее легкое рукопожатие все изменило. Сдерживать вожделение куда труднее, когда понимаешь, что ты сам лишаешь себя главной награды жизни.

«Не возжелай…»

Психологи утверждают, что подсознание не воспринимает отрицательную частицу «не».

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алик принялся оплетать Ингу своими чарами. Он представил, как она прижимается к нему. Податливое, гибкое тело под мягкой тканью платья. Картина была настолько яркой, что Алика обдало жаром. Он поднялся из-за стола. Инга встала и сделала робкий шаг навстречу. В этот момент Алик окончательно утратил контроль над собой. Страсть захватила его, словно капкан, доводя до умопомрачения, до безрассудства.

Он протянул руку. Воображаемое и реальное сплелись в единый клубок. Инга не носила лифчика. Упругая грудь спелым плодом легла ему в ладонь. Он бережно сдавил ее. По телу Инги волной пробежала дрожь. Мысли о морали, если таковые и были, разлетелись под напором его страсти, точно стайка испуганных воробьев. Он притянул Ингу к себе и окончательно обезумел от ее близости, от запаха ее тела.

Его руки скользнули ей под юбку и легкими крыльями взлетели до упругих ягодиц. Алик стиснул их и прижал Ингу к себе так, чтобы она ощутила его желание. Инга застонала.

Не в силах больше сдерживаться, Алик рывком расстегнул молнию на брюках. Кровь пульсировала, вожделение требовало выхода. К дьяволу предварительные ласки, все это будет, но потом, когда они остынут от первой страсти. А сейчас он желал ее, а она его. Времени и сил на то, чтобы раздеться не было. Он сдернул ее трусики и вошел. Бурлившая в нем страсть тотчас выплеснулась наружу. Все кончилось до неловкости быстро. Тело еще содрогалось в сладком пароксизме, а мозг уже сверлила гаденькая мыслишка: опозорился, как подросток, впервые познавший женщину. Острое наслаждение смешалось с такой же острой досадой. Любовный акт завершился, практически не начавшись.

Наваждение прошло, как шторм, оставив после себя мусор неловкости и разочарования.