Николас Спаркс - Три недели с моим братом [litres]

Дана, при всех ее замечательных качествах, была жуткой копушей. Когда она просыпалась, то вставала с кровати не сразу – она садилась, скрестив ноги, и мечтательно смотрела прямо перед собой. Сидела так минут двадцать – это называлось у нее «просыпаться» – и лишь потом вставала. И даже после этого все делала медленно. Медленно ела, медленно одевалась, медленно расчесывала волосы. Если мама говорила мне и Мике готовиться к выходу, то мы уже через несколько минут были одеты; нашей сестре требовалось гораздо больше времени. Мы с Микой ходили в школу пешком, а Дану мама чаще всего отвозила на машине, чтобы она не опоздала.

– Все люди разные, – спокойно говорила Дана, когда мы принимались над ней подшучивать.

Мама тоже воспринимала ее медлительность без раздражения.

– Ей просто нужно чуть больше времени, чтобы собраться.

– Почему? – спрашивал Мика или я.

– Потому что она девочка.

Ох.

И все же Дана тоже порой действовала под влиянием порыва. Летом 1976 года наша семья несколько недель путешествовала по стране в микроавтобусе «фольксваген», которым мы владели с 1974 по 1982 год. Это были наши первые и последние каникулы подобного рода. Мы посетили пустыню Пейнтед в Аризоне, город Таос в Нью-Мексико и, напоследок, Большой каньон – одну из самых потрясающих достопримечательностей мира. Правда, тогда мы этого еще не понимали. Пока родители покупали нам обед, Дана подбила нас обойти ограничительные канаты и добраться до осыпающегося огороженного края каньона. Внизу, футах в трех от края, мы увидели небольшой уступ.

– Давайте спустимся, – предложила сестра.

Мы с Микой обменялись взглядами, посмотрели на уступ и пожали плечами.

– Ладно.

Почему бы и нет? Уступ не выглядел слишком опасным.

Мы спустились и сели на краю, болтая ногами. Далеко под нами по дну каньона вилась река Колорадо и кружили ястребы. Разноцветные пласты скал напоминали вертикальную радугу. Однако вскоре зрелище нам наскучило.

– Эй, я вот что придумала, – сказала Дана. – Давайте притворимся, будто мы сорвались с края, и напугаем людей.

Я и Мика потрясенно переглянулись. Обычно такие идеи выдвигали мы.

– Давай, – согласились мы в унисон.

Присев на корточки, мы осторожно выглянули из-за края каньона и положили локти на землю. За канатами, футах в тридцати от нас, стояла группа людей. Они фотографировали пейзаж и осматривались, восхищаясь красотой природы. Дана кивнула, и мы начали изо всех сил кричать, зовя на помощь.

Все головы тут же повернулись. Люди увидели, как трое маленьких детей цепляются за камни в попытке спастись. Пожилая женщина упала в обморок, другая схватилась за сердце, третья вцепилась в руку мужа. Никто не знал, что делать. Они смотрели на нас, оцепенев от ужаса и потрясения.

Наконец один из мужчин перестал смотреть на нас, как зачарованный, и перебрался через канат, но к нам уже бежала мама.

Возможно, вы догадались, что случилось дальше.

– Дети, оставайтесь там, пока я вас не сфотографирую! – крикнула мама.

Несмотря на забавное происшествие, мы не смогли остаться в Большом каньоне.

– Вам придется уехать. Немедленно, – вежливо сказал дежурный смотритель каньона через несколько минут.

Через полгода шериф забрал у нас пневматические пистолеты. Не из-за наших войнушек, а потому что мой брат зашел слишком далеко. Если вкратце, то произошло вот что: Мике было не с кем перестреливаться, и он подозвал двоих первоклашек. Велел им нагнуться и оттянуть в стороны штанины, чтобы стрелять им между ног.

– Не двигайтесь, а то я могу случайно попасть вам по ногам, – пояснил Мика. – Хочу потренироваться в стрельбе.

В общем, потом пришел шериф и забрал его пистолет. А через неделю и мой тоже – Мика стрелял по окнам соседей. Так и закончились наши игры в войнушку.

26 января, воскресенье,

Лима, Перу

Мы попрощались с Гватемалой, сели в самолет и отбыли в следующий пункт назначения. Им стал восьмимиллионный город Лима, обитель почти трети населения Перу. Некогда Лима была столицей Испанской империи в Америке – которая включала в себя Эквадор, Колумбию, Боливию, Чили, Аргентину и Перу, – а также богатейшим городом в шестнадцатом, семнадцатом и восемнадцатом столетиях. Однако эксплуатация, плохое управление и неэффективное планирование постепенно ослабили Испанскую империю, чем в 1824 году воспользовался Симон Боливар, окончательно разбив испанскую армию и освободив южноамериканские колонии. За последующие сто семьдесят пять лет здесь сменилось множество правителей, а в 1980 году состоялись демократические выборы, и я с волнением наблюдал современную жизнь страны.