Бронислава Бродская - Мне хорошо, мне так и надо… [СИ]

Такси Эдик ненавидел, иногда дойдя до ручки, он мог просто не выйти «на линию», лежал один дома на старом диване, глядя в одну точку, хотя общаясь с посторонними держался очень уверенно, всем своим видом пытаясь показать, что у него всё хорошо. Наташе и в голову не приходило изображать из себя счастливую и благополучную. Мнение окружающих ей было совершенно безразлично. Она ходила на работу и, честно говоря, не испытывала к Эдику никакого сочувствия. Она жалела себя. К такому Наташа была не готова, потому что всё, что с ней тогда происходило, было не только трудно, но и унизительно. В бухгалтерии Хилтона ей стало получше, но денег катастрофически не хватало, они считали каждый доллар, и Наташа не видела, как это может измениться к лучшему.

Марика отправили в близлежащую школу, как там всё происходило Наташа не слишком хорошо знала, но думала, что ребёнку было нелегко. Началось их первое лето в Америке, и однажды в выходной, когда Марик вышел погулять перед окнами во двор, Наташа вдруг услышала, как он разговаривает с соседским мальчиком. Они что-то обсуждали и смеялись. Марик уверенно разговаривал по-английски. «Ага, слава богу. С ребёнком всё нормально. Он не мучается», — с облегчением подумала Наташа и успокоилась. Марк учился без блеска, но успевал, и Наташа не тратила на него времени, в глубине души она была недовольна американской школой, считала её примитивной и не видела смысла заниматься с ребёнком пустяками. Марка целыми днями не бывало дома, по-русски он говорить почти перестал, т. е. они к нему обращались по-русски, а он отвечал по-английски, причём с каждым разом всё раздраженнее. Родители явно действовали ему на нервы. Он превратился в худощавого подростка, невысокого, неспортивного, с ломкой шеей и тонкими запястьями. Его волосы из русых и кудрявых превратились в прямые и чёрные. Это было так странно, что Наташе казалось, что ей подменили ребёнка. Дальше стало хуже: Марик принимал участие в каких-то молодёжных акциях, рисовал дома плакаты с призывами к миру и охране окружающей среды, часами занимался своими джинсами. Нашивал на штанины пистоны и колокольчики, на рубашки наклеивал аппликации. Одежда его стала чёрной, других цветов он не признавал. Наташа не видела в таком поведении особой беды, парень взрослеет, а это нелегко. Они практически перестали разговаривать, Марик отказывался контактировать с людьми, он даже в магазин за собственной одеждой не любил ходить. Приходилось его заставлять. В предпоследнем классе школы он завалил всю математику и ему угрожало отчисление без школьного диплома. Наташа спохватилась и всё лето занималась с Мариком алгеброй. Он всё сдал, с грехом пополам закончил школу, но в университет поступать отказался. Наташе стало ясно, что с сыном всё плохо, уже нельзя было не обращать внимания на его странности. Весь в себе, угрюмый, неразговорчивый, недоверчивый, Марик выказывал все признаки социопата. От родителей от отгородился стеной молчания. Наташа пыталась заводить с ним разговор об учёбе, но Марик демагогически отрицал полезность образования. Он рассуждал об обществе потребления, о глупости существующих программ, циничности людей, которые стремятся к ложным ценностям. А всё это не для него, у него другая цель. Какая? Этого он не хотел или не мог объяснить. Девушки у него не было, и Наташу это слегка настораживало, впрочем, не слишком. Она была глубоко уверена, что сын весь в неё и взрослеет медленно, что всё образуется.

А между тем в Наташиной судьбе наступали сдвиги, они обещали полностью изменить их с Эдиком судьбу. На пике компьютерного бума один из русских приятелей Эдика поступил на русские компьютерные курсы, где упорных и толковых людей быстрыми темпами обучали программированию. Эдик загорелся идеей стать программистом, найти хорошую работу и покончить с нищетой. Всё это он с энтузиазмом однажды вечером изложил Наташе. Она подумала, надо же, какой молодец, пойдёт наконец учиться, но радовалась она рано. Оказывается, это ей, а не ему следовало идти на эти курсы. «А ты сам?» — спросила она. «Я — потом». Она ждала другого ответа? Зря. Как бы ей хотелось, чтобы в компьютерной неведомой науке пробивался Эдик, но Наташа знала, что он не сможет, придётся ей… Таков оказался иммиграционный расклад, которого она не ожидала. Как же так, ей, княжне, аристократке, вечному капризному ребёнку придётся взваливать на свои плечи всё самое трудное и сложное! Стоило ли с ним обо всём этом говорить? Эдик сам съездил на курсы, обо всём договорился, выделил деньги из скудного семейного бюджета, которым он по-прежнему единолично занимался. Эдя вообще был прекрасным организатором. Теперь после работы у неё были курсы. Три раза в неделю, плюс суббота, с семи до десяти вечера. Временами ей казалось, что у неё ничего не выйдет, и что даже если что-то и выйдет, этого «что-то» будет недостаточно, чтобы найти работу. Потом ей стало интересно, она изучала язык, пусть компьютерный, но там была логика, структура, а это было «её», может быть, в гораздо больший степени, чем всё, чем она занималась до сих пор. Лекции, учебники, конспекты, тесты, экзамены… Некоторые не выдержали и бросили. Ей такое даже ни разу в голову не пришло. Наташа никогда ничего не бросала. Просто умела учиться, мощный и редкий навык, который сейчас её выручал. Она ходила на курсы, забыв обо всём остальном. Никто и ничто её не интересовало. Она погрузилась в программирование, проходя за полгода весь курс университета. Получила не диплом, а знания, и фальшивое резюме, составленное ловким русским учителем. С этим резюме безо всякой поддержки Наташа нашла работу в Вашингтоне. Денег стало значительно больше, Эдик под её нажимом тоже закончил курсы, не научившись и четвёртой части того, что умела Наташа. Русский приятель устроил его на работу. Эдику повезло, он стал проджект-менеджером. Программирования там знать было не нужно, просто хватка и организаторские навыки. Это у него было. Они купили свой первый дом и переехали жить в Вашингтон. Вполне можно было бы быть довольной жизнью, если бы не Марик. Он жил у них в доме как сосед, стал убеждённым вегетарианцем, чем страшно действовал Эдику на нервы. Отец устроил его к себе в группу и Марику пришлось научиться быть «тестером» определённых программ. Он научился, но работал плохо, делал ошибки, ленился и вовсе не ощущал никакой благодарности к отцу.