Эка Курниаван - Красота – это горе

Девушка ни слова не сказала, даже не взглянула на нее.

– Ты почему на веранде сидишь, ведь ночь на дворе? – спросила Деви Аю.

– Жду своего принца, – отвечала девушка, так и не повернув головы. – Жду, когда он придет и избавит меня, несчастную уродину, от проклятия.

На прекрасном принце она буквально помешалась, едва поняла, что люди вокруг не так безобразны, как она. Розина, когда еще носила ее на руках, пробовала ходить с ней в гости к соседям, но никто их на порог не пускал – не дай бог дети будут весь день плакать, а старики свалятся в лихорадке и через день-другой отойдут. Отовсюду их гнали, а когда настало время отдавать девочку в школу, ни в одну ее не приняли. Розина пошла на поклон к директору, но тот больше заинтересовался немой девушкой, чем девочкой-уродом, и грубо лапал Розину за закрытой дверью кабинета. Было бы желание, будут и возможности, подумала мудрая Розина, если надо расстаться с девственностью, чтобы пристроить Красоту в школу, так тому и быть. И в то же утро очутилась она голой в крутящемся директорском кресле, и ровно двадцать три минуты занимались они любовью под гул вентилятора, но в школу Красоту так и не взяли – никто из детей не хотел с ней учиться.

Не теряя надежды, решила Розина учить девочку дома, хотя бы грамоте и счету. Но, не успев даже взяться за дело, с удивлением поняла, что девочка безошибочно считает, сколько раз прокричит геккон. И еще больше удивилась она, когда Красота взяла стопку книг, оставшихся от матери, и стала читать вслух, во весь голос, а ведь грамоте ее никогда не учили. Не к добру все эти чудеса, думала Розина; а началось все еще давно, когда, к ее изумлению, девочка вдруг заговорила. Розина устроила за ней слежку, но дальше ограды Красота не ходила, и ее тоже никто не навещал. Только и было у нее общества, что немая прислуга, говорившая жестами, и все же откуда-то знала она имена всех вещей, видимых и невидимых, и всех тварей, снующих по двору, – кошек и ящериц, кур и уток.

Чудеса чудесами, но оставалась она жалким уродцем. Розина часто заставала девочку у окна – та жадно глядела на прохожих, а когда собиралась за покупками, то ловила на себе ее взгляд, будто девочка просила взять ее с собой. Розина и рада бы, но Красота сама отказывалась, отвечала жалобным голоском: “Нет, лучше не пойду, а не то людям на всю жизнь аппетит испорчу!” Из дома выходила она по утрам, когда все еще спали, только зеленщики спешили на рынок, крестьяне в поля, а рыбаки домой, – лишь они ей попадались навстречу, кто пешком, кто на велосипедах, но в предрассветных сумерках не видели ее лица. В эти часы она и познавала мир – смотрела, как возвращаются в гнезда летучие мыши, как воробьи садятся на ветки зацветающего миндаля, как вылупляются из куколок бабочки и летят к цветам гибискуса, как потягиваются на ковриках котята; чуяла запахи стряпни из соседских кухонь, слушала гомон петухов, далекий гул моторов, проповедь по радио, а главное, видела, как полыхает на востоке Венера, – всем этим любовалась она, сидя на качелях, привязанных к ветви карамболы. Даже Розина не знала, что маленькая яркая звездочка зовется Венерой, а Красота знала, как знала и все знаки зодиака, и все связанные с ними приметы.

С восходом солнца исчезала она в доме, как прячется в панцирь испуганная черепаха, потому что у калитки вечно толпились любопытные школьники, ждали, не мелькнет ли она в дверях или в окне. От стариков они наслушались, что здесь живет страхолюдная Красота и за малейший проступок им головы отрежет, а за любые капризы проглотит живьем, – и жутко, и хочется ее увидеть, убедиться, что мерзкое чудище не выдумка. Но увидеть ее так и не получалось – выбегала Розина с метлой наперевес, и дети бросались кто куда, осыпая немую девушку бранью. И не только дети высматривали Красоту у калитки – оборачивались и пассажирки бечаков [13] Бечак – наемный трехколесный велосипед; велорикша. и те, кто спешил на работу, и пастухи, гнавшие овец.

И Красота выходила во двор только по ночам, когда школьников из дома не выпускали, а взрослые укладывали спать детей, и попадались одни рыбаки, спешившие к морю, с веслами в руках и сетями за спиной. Красота сидела в кресле на веранде, попивая кофе. На вопросы Розины, что делает она здесь в такой поздний час, отвечала она точно так же, как ответила матери: “Жду, когда придет мой принц и избавит меня, жалкую уродину, от проклятия”.

– Бедная ты моя девочка, – сказала ей мать в ту ночь, когда они встретились. – Счастья своего не понимаешь, а должна бы плясать от радости. Пойдем в дом.