Халед Хоссейни - Тысяча сияющих солнц [litres]

– Первый ребенок?

– Второй, – сказала Мариам.

Лейла вскрикнула, выгнулась дугой и вцепилась Мариам в руку.

– Были сложности с первыми родами? – Нет.

– Вы ее мать?

– Да, – соврала Мариам.

Докторша приподняла накидку, вытащила странный металлический инструмент в форме конуса и, откинув бурку Лейлы, прижала ей к животу. Сначала одним концом, послушала минуту, потом другим.

– Сейчас я должна пощупать ребенка, хамшира.

Она сдернула с веревки перчатку, надела, положила одну руку Лейле на живот, а другую глубоко засунула внутрь. Та всхлипнула. Закончив свое дело, докторша передала перчатку медсестре, которая сполоснула ее водой из чашки и опять повесила на веревку.

– Вашей дочери необходимо сделать кесарево сечение. Знаете, что это такое? Мы разрежем ей утробу и извлечем ребенка. У него тазовое предлежание.

– Не понимаю.

– Ребенок не так лежит. Она не сможет родить его обычным путем. К тому же прошло слишком много времени. Ее надо немедленно в операционную.

Лейла, сморщившись, закивала и уронила голову набок.

– Только мне надо кое-что вам сказать. – Докторша как-то смущенно зашептала Мариам на ухо.

– Что она говорит? – простонала Лейла. – С ребенком что-то не так?

– Да как же она выдержит? – вырвалось у Мариам.

Видимо, докторше послышались в ее голосе обвинительные интонации.

– Думаете, я нарочно? Я просто в безвыходном положении. Из того, что мне нужно, они мне ничего не дают. У меня нет рентгена, нет отсосов, нет кислорода, нет даже простых антибиотиков. Когда благотворители готовы дать средства, талибы стараются, чтобы деньги пошли на что-то другое. Или все забирают себе.

– Доктор-сагиб, может, я что могу для нее сделать? – спросила Мариам.

– Да что происходит? – прорыдала Лейла. – Можете сами купить лекарство, только… – Пишите название, – потребовала Мариам. – И дайте бумажку мне.

Судя по движению под буркой, докторша покачала головой.

– У вас не будет на это времени. Во-первых, ни в одной из близлежащих аптек его все равно нет. Вам придется бегать по всему городу, и кто знает, отыщете ли вы его. Уже почти половина девятого, вас еще арестуют за нарушение комендантского часа. И вряд ли это лекарство окажется вам по карману, даже если вы его найдете. А операцию надо делать немедленно.

– Скажите же наконец, в чем дело? – жалобно спросила Лейла, приподнимаясь на локтях.

Докторша тяжко вздохнула и призналась Лейле, что в больнице нет никаких обезболивающих.

– Но если мы еще промедлим, вы можете потерять ребенка.

– Режьте. – Лейла откинулась назад и подогнула колени. – Вытащите его и дайте мне в руки.

Лейла лежала на столе в старой операционной с обшарпанными стенами. Докторша тщательно мыла руки в тазу. Сестра протирала Лейле живот тампоном, смоченным желто-коричневой жидкостью. При каждом прикосновении Лейлу пробирала дрожь. Вторая сестра, слегка приоткрыв дверь, зачем-то выглядывала в коридор.

Сейчас докторша была без бурки, и глазам Мариам предстали тяжелые веки, седая прядь, усталые складки у рта.

– Они требуют, чтобы мы оперировали в накидках. – Докторша мотнула головой в сторону медсестры у двери: – Вот наш часовой. Увидит кого, даст знать, и я успею закутаться.

Она говорила деловым, почти равнодушным тоном, и Мариам поняла: женщина перед ней давно уже перегорела и рада уже тому, что ее не выгнали с работы. Ибо у человека всегда есть что еще отнять.

С каждой стороны стола вверх торчало по металлическому стержню. Сестра, которая мазала Лейле живот, прищепками прицепила к ним кусок ткани – занавесь между ней и хирургом.

Мариам встала у Лейлы за головой и нагнулась пониже. Их щеки соприкоснулись. Слышно было, как стучат у Лейлы зубы. Мариам взяла подругу за руку.

За занавесью двигались тени докторши и сестры, одна слева, другая справа. Рот у Лейлы стал похож на щель, зубы сжались, на губах показались пузырьки слюны, дыхание участилось.

– Мужайся, сестренка, – сказала докторша и склонилась над Лейлой.

Глаза у Лейлы широко распахнулись. Рот раскрылся. Жилы на шее напряглись. Лицо сделалось мокрое от пота. Пальцы сжались.

Но закричала она не сразу, чем и восхитила Мариам.

Лейла Осень 1999

Выкопать яму пришло в голову Мариам. – Вот здесь, – сказала она, зайдя за сарай. – В самый раз будет.

Они попеременно долбили лопатой спекшуюся землю, выгребали сухие комки. На первый взгляд работы было не так уж много, ведь яма им требовалась небольшая и неглубокая. Только грунт был словно каменный. Уже второй год стояла опустошительная засуха. Снега зимой выпадало мало, а весенних дождей и вовсе не было. По всей стране крестьяне бросали свои участки, распродавали имущество, скитались от деревни к деревне в поисках воды, уходили в Пакистан, в Иран, оседали в Кабуле. Но мелкие колодцы и в столице все высохли, так низко опустились грунтовые воды. Лейла и Мариам часами стояли в очередях за водой. Река Кабул пересохла, русло ее обратилось в городскую помойку, полную всякой дряни.