Халед Хоссейни: Тысяча сияющих солнц [litres]

Они возвращаются в гостиницу. Дети засыпают. Лейла рассказывает Тарику про письмо, показывает деньги в полотняном мешочке.

Когда она разражается рыданиями, Тарик берет ее на руки и укачивает, как маленькую.

Апрель 2003 года

Конец засухе. Снегу зимой навалило по колено, а сейчас льет как из ведра, и уже который день. Река Кабул вернулась в свое русло. Весеннее наводнение смыло град Титаник, и следа не осталось.

Под ногами хлюпает грязь. Машины буксуют. Копыта осликов, запряженных в груженные яблоками тележки, скользят. Но никто не жалуется, не оплакивает исчезнувшую толкучку. Ведь Кабул опять зазеленел.

Теплый ливень в радость детям, Азиза и Залмай так и носятся по лужам. Лейла наблюдает за ними из окна кухни. В Дих-Мазанге они сняли небольшой дом с двумя спальнями. Во дворе среди шиповника растет гранатовое дерево. Тарик залатал забор, поставил детям горку, качели, сделал выгородку для Залмаевой козы. Капли дождя скатываются по голому черепу мальчика – голова у него теперь бритая, как у Тарика. И молитву против Бабалу они теперь произносят вместе.

А у Азизы волосы мокрые, хоть выжимай. Тряхнет головой – и капли летят Залмаю в лицо.

Залмаю скоро исполнится шесть. Азизе уже десять, на прошлой неделе отмечали ее день рождения, ходили в кино «Парк», где теперь любой, кто захочет, может посмотреть «Титаник».

– Поторопитесь, дети, опоздаем. – Лейла укладывает в пакет обед для Азизы и Залмая.

Восемь часов утра. Азиза подняла мать в пять, чтобы та совершила утренний намаз. Это у нее вроде дани памяти Мариам. Пока соблюдается строго.

Помолившись, Лейла вернулась в теплую постель и сладко заснула, даже почти не почувствовала, как Тарик поцеловал ее в щеку, когда уходил. Тарик теперь работает во французской благотворительной организации, предоставляющей протезы инвалидам войны и подорвавшимся на минах.

В кухню вслед за Азизой врывается Залмай.

– Тетрадки взяли? Карандаши? Учебники? – Все тут. – Азиза потрясает в воздухе рюкзачком. Она уже почти не заикается.

– Тогда в путь.

Лейла пропускает детей вперед, закрывает дверь. На дворе прохладно, но дождя нет. Синеет небо, на горизонте клубятся белые облака. Держа детей за руки, Лейла идет к автобусной остановке. Движение на улицах оживленное: рикши, такси, автобусы, ооновские грузовики, военные джипы. Сонные торговцы поднимают жалюзи, открывают лавки. На лотках уже разложены упаковки жевательной резинки и пачки сигарет. Вдовы, выпрашивающие подаяние, заняли свои места на перекрестках улиц.

Лейла никак не привыкнет к Кабулу. Город очень изменился. Люди трудятся не покладая рук: сажают молодые деревца, красят дома, копают канавы и колодцы, восстанавливают разрушенное. Оказалось, из корпусов от ракет получаются отличные цветочные горшки. Недавно Тарик и Лейла водили детей в сады Бабура – там идут большие восстановительные работы. Теперь на каждом углу слышна музыка: рубаб и табла, дутар[64] Рубаб – струнный инструмент вроде лютни; табла ( арабск. «барабан») – индийский классический ударный инструмент, состоит из двух барабанов, маленького деревянного и большого металлического; дутар – среднеазиатский двуструнный музыкальный инструмент с грифом. и гармоника, звучат старые песни Ахмада Захира.

Как жалко, что Баби и маме не довелось увидеть всего этого!

Лейла и дети собираются перейти улицу, как вдруг, чудом не сбив их, мимо проносится «тойота» с тонированными стеклами. Грязная вода из-под колес окатывает водопадом.

У Лейлы душа уходит в пятки.

«Тойота» как ни в чем не бывало катится дальше, дважды громко трубит и исчезает за углом.

Лейла сжимает руки детей. Ей никак не отдышаться. Наглость и хамство бесят ее. Полевые командиры опять в Кабуле – это тоже ее бесит. Как же так – убийцы ее родителей живут в роскошных особняках, занимают высокие посты, кто министр, а кто заместитель, носятся на своих бронированных джипах по ими же разрушенным кварталам?

Но Лейла старается не принимать это близко к сердцу. Так поступила бы Мариам. «Что толку зря расстраиваться, Лейла-джо?» – сказала бы она со своей наивной и мудрой улыбкой. И наверное, была бы права.

Мариам часто навещает Лейлу во сне, садится рядом (протяни руку – и вот она), учит терпению и надежде.

Заман стоит перед баскетбольной корзиной на линии трехочковых бросков, жестикулирует, мяч зажат между коленками. Целая толпа мальчиков в спортивных костюмах внимательно слушает его. Завидев Лейлу, Заман машет рукой.