Пак Кён Ри - Земля. Том 1

— Если ты вздумаешь снова прийти в деревню, пеняй на себя! — бросила Кан Чхон Дэк, направляясь к двери, но в её ослабшем голосе уже не было той прежней злобы. — Заруби это у себя на носу…

Темень и тишина тотчас поглотили женщину. Она спешила домой. Спину её обвевала прохлада, идущая со стороны полей, успевших уже поостыть от дневного зноя. Выпустив гнев, Кан Чхон Дэк не ощущала чувства удовлетворения, напротив, ей казалось, что она проиграла битву и теперь спасается бегством. Страх заставил её ускорить шаги, иначе бы она просто поплелась бы на берег реки, улеглась бы на песок, вытянула ноги и заплакала.

«Проклятая судьба!.. Если бы только у меня был ребенок… С каким воодушевлением, с какой светлой надеждой на счастье я шла под венец!.. Тогда все называли меня «Прекрасным цветком дикого абрикоса!» Как гласит пословица: Не суди по внешнему виду, наружность обманчива. Все верно… А что муж… его душа принадлежит той… а мне достаются одни ошметки. Какая радость мне от работы в поле, зачем ночами просиживаю за ткацким станком? Я — несчастная женщина! Жалкая тварь! О, Небо!..» Летя, сломя голову, вперед, она разразилась рыданиями. Летняя темная ночь, темная дорога, темный лес внушали ей страх, страх примешивался к чувству безысходности на душе. Но летняя ночь — коротка. Вскоре Кан Чхон Дэк заметила впереди, как над родной деревней небо окрасилось нефритовым блеклым цветом. Она проделала большой путь за эту короткую ночь. Приближаясь к дому, женщина обнаружила, что ноги, обутые в соломеные чипсины, мокры от росы, роса лежала повсюду, на листьях тыквы-горлянки, опутавших плетни, на траве вдоль дороги… Просто росу она, в гневе, не замечала.

Мужа она дома не застала. И не было никаких признаков, что он приходил в её отсутствие. Что это значило?.. Кан Чхон Дэк чувствовала себя опустошенной. На ее состояние сказались и дневная тяжелая работа в поле, и эта бессонная ночь со всеми сопутствующими обстоятельствами. Левая рука сильно ныла. Не расстелив постель, она улеглась на циновки. И задремала. Проснулась от шагов мужа. За окном занимался рассвет.

— Ты, что, еще не выпустила птиц из курятника? — сказал Ён И жене и посмотрел на неё недоуменно. Кан Чхон Дэк вдруг кинулась к нему, обхватила его ноги, вскричала негромко, её крик был похож на мольбу:

— Прошу, убей меня! И живи спокойно с ней!

— Что, опять?! С раннего утра?!. Обострилась болезнь?! Ты сумасшедшая?! — Ён И сердито оттолкнул жену. Та застонала, схватилась за локоть.

— Что случилось? Что с твоей рукой?

— А что тебе до моей руки? — закричала женщина.

— Дай взглянуть… — он присел, взял её руку, оглядел, стал осторожно прощупывать. — Похоже, вывих… Что на тебя нашло с утра?

«Он всё знает, но не подает виду», — подумала она, вскипая с новой силой.

— Где ты был? Отвечай, где был?!.

— Прекрати истерику! — помрачнел лицом Ён И и встал.

— Ты хочешь моей смерти?!.

— Я ходил к Ён Пхалю, а что?.. Он подстрелил на охоте зайца, мы посидели, выпили по стопочке. Было жарко, мы с Чиль Соном отправились в павильон и завалились там спать… На холме прохладно, не то что внизу… Что вообще с тобой происходит?

Кан Чхон Дэк молчала, словно в рот воды набрала.

Солнечные лучи обильно струились на землю. Старики сидели под раскидистым деревом и курили трубки. Дети плескались в воде у самого берега. Женщины, склонившись, работали мотыгами, окучивали на меже хлопок. Хлопок бурно рос на месте убранного ячменя, — его сгнивший корень служил удобрением для хлопка.

Теперь её не найти…» — пела Ду Ман Не. Никто из деревенских женщин не обладал таким звонким и чистым голосом, какой был у портнихи. Старая песенка, дошедшая до нынешних времен. Её сочинила сама жизнь. Разве содержание песни не перекликается с историей семьи янбана Чхве Чи Су? Как страдает и тоскует маленькая девочка Со Хи по своей матери, ушедшей за возлюбленным. Разве её любовь к чужому мужчине сильней любви к собственному ребенку? Времена меняются, но не отношения между людьми…

В горле у Ду Ман Не пересохло, она подошла к кувшину, оставленному на меже, налила воды в ковшик из тыквы-горлянки, выпила, затем крикнула:

— Эй, люди! Не желаете ли передохнуть?!