Жан-Луи Кюртис - Французские повести

— Не правда ли, здорово? — говорит Ариана.

— Восхитительно! — поддакивает Вероника.

(О чем только думают современные карикатуристы? Чего они ждут, чтобы создать наряду с «Несносным Жожо», «Противным Виктором» и «Ужасным Альбером» новый персонаж — маленького мальчика в духе времени, из молодых, да ранних, понимающего, что к чему. Этот образ продолжал бы дело плейбоев старшего поколения во всем, что касается элегантности, автомобилей, деловой сметки, а также — а почему бы и нет, будем же наконец современны, чего нам стесняться после Фрейда? — в вопросах эротики. Вот смеху-то было б!)

— Но вас не пугает, — нерешительно говорит Жиль, — что мальчишка растет чересчур расчетливым?

— Чересчур не бывает, — возражает Шарль, — особенно в наш век. Если бы меня в свое время научили понимать цену золота и акций!.. — И он жестом показывает, какую бы он сделал карьеру, если бы его воспитание было более реалистичным.

— Вы мечтатель, мой бедный Жиль, — говорит Ариана. — Вы все витаете в облаках. Вы поэт!

Ариане и Жилю так и не удалось перейти на «ты». Да они толком и не пытались.

— Вы правы, — говорит Жиль. — Я не поэт, но, наверно, немного старомоден.

— В этом твое обаяние, дорогой.

Тем временем они изучают меню, не зная, на каком из фирменных блюд остановиться: кролик по-охотничьи, или мясо в горшочке, или буридэ, или миронтонское жаркое? Ведь теперь модны простые, сытные блюда, приготовленные на добрых традициях старофранцузской кухни, питательные и без всяких там фокусов — никаких американских салатов и бифштексов по-гамбургски, это едят в drugstores. В ресторане «Ар деко» [41] «Декоративное искусство» (фр.) посетителей так и подмывает повязать салфетку вокруг шеи по обычаю коммивояжеров давних, довоенных лет. Говорят, принцесса Критская обожает буридэ… А вот и она сама! Честное слово! Нет, точно она, узнаешь ее, Вероника? С кем это она? Ну, конечно, с Фредди. То-то дня два назад в «Пари уикенд»… И Ариана дружески машет Фредди и даже посылает ему воздушный поцелуй. Шарль его тоже приветствует, а Фредди отвечает широкой улыбкой и элегантным жестом.

— Вы знакомы? — спрашивает Ариана Веронику. — Да нет, не может быть. Ты его знаешь! Ну, Фредди, администратор ночных кабаре? Вот уже несколько недель, как они всюду появляются вместе.

— А я думала, что она сейчас живет с… (называется имя известного миллионера).

— Нет, это уже пройденный этап. Ты отстаешь от жизни, детка. Ну Фредди и ходок! Ну и мошенник! Он спит только с фирменными девчонками, да к тому же и титулованными. Я всегда ему говорю: «Фредди, ты король снобов».

— Почему вы называете его мошенником?

— Да потому, что он и есть мошенник, — отвечает Шарль. — Хоть ты и витаешь в облаках, ты, наверно, слышал об этом нашумевшем деле с песо.

— Да, что-то слышал.

— Так вот, это его работа. Наркотиками он тоже немножко подторговывает.

— И он ни разу не завалился?

— Что ты! (Шарль широко улыбается.) Он же хитер как змей, и у него большие связи. А кроме того, он сам работает на полицию разных стран. Думаю, что наводчиком он тоже бывает.

— Нет, вы только поглядите, какое у Жиля выражение лица! — восклицает Ариана. — Нет, вы только поглядите! Он бесподобен.

— Уж не скажешь ли ты мне, что ты шокирован?

— Ничуть. Я считаю, что этот тип имеет право на существование и что принцесса нашла себе подходящего спутника. Просто я думал, что морда у него на редкость соответствует его занятиям.

Обе дамы протестуют. Ну что ты! Фредди очень привлекателен, очень сексапилен… Да и его успехи у женщин тому доказательство…

— Хорошо, допустим, что это обольстительный сутенер. Но что он сутенер, у него написано на морде.

— Ты в этом ничего не понимаешь, — говорит Вероника.

— Что там ни говори, он роскошный мужик! — говорит Ариана подчеркнуто объективным тоном. — Пусть мошенник, если вам угодно, но обаятельный мошенник.

— Скажите, вы бы ему доверили ваши драгоценности?

— Конечно, нет, но это не мешает ему быть очень симпатичным парнем.

— Сдаюсь! Прошу вас только об одной милости: не знакомьте меня с ним.

Тон остается дружеским. На лицах — улыбки. Они умеют собой владеть. Умеют жить. К тому же разговор вскоре переходит на другую тему, по которой легче договориться. Речь идет об американских неграх и о сегрегации в южных штатах. (Перемена темы вызвана появлением в ресторане красивой негритянки.) Ариана рассказывает, что на прошлой неделе она обедала «у друзей», она называет их фамилию, и среди приглашенных была одна знаменитая актриса (она и ее называет), разговор зашел о линчевании в штате Джорджия, сообщениями о котором были тогда полны все газеты. Ариана сказала, что видные деятели должны во всеуслышание протестовать против этих ужасов, и она обратилась к актрисе: «Вот вы, мадам, например, вы же представляете всю нацию». — «Я? Но что вы хотите, чтобы я сделала?» — спросила недовольная актриса. (Тут Ариана ее описывает: блондинка, матовая розовая кожа, выглядит на двадцать лет, роскошные драгоценности.) — «То, что всегда делают, мадам, когда протестуют против несправедливости: чтобы вы вышли на улицу». — «Вы хотите, чтобы я вышла на улицу?» — «А почему бы и нет?» И Ариана, пренебрегая недовольством хозяина дома, подзывает лакея: «Будьте добры, принесите мне «Монд». Он приносит, и Ариана, отодвинув тарелку с икрой (Ариана, правда, не сказала, что там угощали икрой, но, судя по другим деталям, икру им наверняка подавали), — итак, отодвинув тарелку с икрой, Ариана прочла вслух статью из «Монд», где описывалось это линчевание во всех подробностях, причем некоторые были действительно чудовищные, но она не пропустила ни одну. Актриса волновалась все больше и больше, хозяин дома тоже. «Вот этого я и добивалась, — заканчивает Ариана. — Встряхнуть этих светских людей, которые так легко забывают, что происходит вокруг них. Пробудить в них совесть». Она отпивает глоток бордо; и Шарль чуть ли не со слезами на глазах восхищенно глядит на свою красивую и мужественную супругу, которая не боится нарушить мирный обед в гостях, чтобы помочь угнетенным. Что касается Жиля и Вероники, то, похоже, они тоже под сильным впечатлением услышанного.