Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

— О чем это?

Джонюн выдержал минуту молчания и произнес:

— Ёнхэ же бросила учебу, не так ли?

— С чего это ты вдруг о Ёнхэ заговорил?

— Мне хотелось взять ее к себе, ей же надо окончить школу.

— Это невозможно.

— Почему же?

— Я тоже могу дать ей образование. Но я знаю, что она не поедет в Сеул без отца.

— Да, конечно, но я имел в виду обучение Ёнхэ после смерти отца.

— Бессердечный! Сейчас я даже не хочу ничего планировать насчет этого.

— Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, но это неразумно с твоей стороны.

— Спасибо за твою искренность, но ответственность за Ёнхэ понесу я сама.

— Ты можешь продолжать так утверждать и дальше, но тебе пришло время подумать, как снять с себя ответственность за других и позаботиться о своей собственной жизни. Каким бы бестактным я тебе ни показался, я все равно должен взять на себя ответственность за образование Ёнхэ.

— Чтобы отдать долг моему отцу, который оплатил твою учебу?

— Пусть будет так.

— На тебя это не похоже.

— А ты что, принимала меня за неблагодарного?

— Я считала, что ты игнорировал благодарность и долг перед чем-либо.

— Точно так же, как я стал рабом времени, я могу стать рабом и долга.

— А жене ты говорил об этом?

— Еще нет. Да моя жена и не интересуется этим. Не в ее привычке оказывать благорасположение кому-либо, но быть холодной и равнодушной она тоже не умеет. Есть кто-то рядом с ней или нет, она никогда никому не навязывается.

— Ты бы лучше позаботился о своем родном отце.

— Неужели ты считаешь, что мой отец сможет сюда приехать? Всю свою жизнь он как жил в своей мастерской, так и умрет в ней, и не променяет ее ни на что на свете. Он и сейчас счастлив в ней.

— Прекрати, это причиняет мне боль. Если бы мой отец прожил подольше, как это было бы хорошо для Ёнхэ… Моя бедная сестричка…

Джонюн не произнес больше ни слова. Когда они спустились с горы, уже стемнело.

Джонюн с женой приехали провожать аптекаря и Ёнбин в Тонён, а на следующий день после приезда домой Ёнбин уехала в Сеул.

— Этот подлец и носа не кажет в доме, — вот уже в течение нескольких дней ворчал старик Со, — а у Кимов — что, есть ли у них сын, или у них есть еще другой зять? — Оскорблениями своего сына старик хотел завоевать расположение Ёнок. — Как он только смел не явиться в родительский дом на Чусок? Бес его попутал бросить семью, да разве порядочные люди так поступают?!

Не переставая недовольно ворчать, старик Со ходил по двору из стороны в сторону. Ёнок, слыша все это, тяжело переживала, замкнувшись в себе. Повязав себе на спину ребенка, чтобы хоть как-то позабыть страдания, Ёнок придумывала разные хозяйственные дела. Она то стирала, то шила.

Вечером, когда подошло время ужина, Ёнок внесла в комнату свекра небольшой стол с ужином. Затем в небольшой глиняный горшок положила заботливо замаринованную острую репку юльму. В кусок ткани завернула шелковый костюм, который она сшила своими руками для аптекаря, вышла во двор и сказала:

— Отец, я схожу в Ганчанголь.

Свекор был весьма недоволен, когда Ёнок ходила в церковь, но терпеливо относился к ее посещениям родных. Сегодня же старик нахмурился, узнав, что Ёнок идет к отцу.

— Гису еще нет. Завтра сходишь!

Младший брат Гиду, Гису, уехал с классом в Гёнджу по случаю окончания начальной школы и еще не вернулся.

— Я быстро, — упрямо не сдавалась Ёнок.

— Ладно, но только чтобы пришла пораньше, — неохотно согласился старик.

Ёнок беспокоилась о состоянии своей семьи после того, как Ёнбин уехала в Сеул.

Она хотела идти быстрее, но ребенок за спиной, кимчи в руках и брюки отца никак не давали прибавить шагу.

В отцовском доме Ёнхэ лежала на полу, вытянув ноги и закрыв лицо книгой. Ёнок положила узелок с брюками на пол, занесла на кухню кимчи и, подойдя к сестре, толкнула ее в бок:

— Ты что, простыть хочешь, спишь тут?

Ёнхэ не шевельнулась. Ёнок сняла с ее лица книгу. Все лицо Ёнхэ было залито слезами. Она плакала.

— Ёнхэ?!

— Сестричка, когда ты пришла? — медленно приподнялась с пола Ёнхэ.

— Почему ты плачешь?

Ёнхэ, пропустив этот вопрос, ответила:

— Лучше жить в маленьком доме, наш дом такой большой…

Ёнок сняла со спины ребенка и дала ему грудь.

— Езжай-ка ты лучше в Сеул.

— А кто тогда за домом присмотрит? А за отцом?

— Кто-нибудь да и присмотрит.

— Кто это кто-нибудь? Думаешь, этот кто-нибудь будет заботиться о сумасшедшей?