Даша Полукарова - Время невысказанных слов

— Значит, поступлю в следующем году, — весело улыбался он, и это улыбка была неподдельной. — Подзаработаю денег, продолжу играть в студии, чтобы не потерять навыков, и поступлю. В следующий раз должно получиться.

Вторым на очереди был Максим. Тот, по совершенно непонятным нам причинам, подал документы в МГУ на юрфак с отнюдь не маленькими балами, и забрал их оттуда, даже не узнав о результатах. И как рассказал мне Марк, вроде бы после этого он съехал от родителей. Но… хм, не мне говорить о подобных странностях.

Анжела… эта красавица прекрасно играла, но не мечтала покорить подмостки. Она мечтала въехать в Москву за спиной Максима. Как она не раз заявляла нам с Марком, она мечтала переехать в Москву, но как мы домысливали уже без нее, Максима она по приезде рано или поздно бросила бы, усмотрев себе что-то (точнее, кого-то) более перспективного. Поэтому раз не поступил Максим, осталась и Анжела, довольствуясь местом на экономическом факультете ВГУ.

Игорь — вот кто был не амбициозен, не рассматривал Москву, как единственное место, где человек планеты Земля мог бы жить, и этим мне очень нравился. К Москве он относился скептически, смеялся над дивными мечтами Анжелы и советовал ей выбрать другого кандидата для покорения столицы на случай (вполне вероятный, кстати), если Макс передумает вообще туда ехать. Вот уж кто не потонет вместе со своими мечтами, не захлебнется в своих амбициях. Я ему завидовала, потому что он не только знал, чего хотел, но и шел к этому. Такой ясности в мыслях, планах и действиях большинству из нас как раз и не хватало.

Театралы чертовы, что с нас взять?!

— Итак, всем здравствуйте! — в зал влетел Смирнитский, и все начали медленно собираться с разных сторон. — Ну что ж, начнем с «Собаки». Нам ее в августе еще на конкурс везти, так что вперед! Марк, Варвара, Анжела. Сцена у фонтана, пожалуйста.

Ну да, думала я, вяло тащась на сцену, самое то. Марсела пришла к Теодоро мириться, Теодоро холоден — бросает ее, Диана наблюдает. Все как в жизни. Даже играть почти не нужно.

Но я ошиблась. Это оказалось сложнее, чем я думала. Марк был собран, четок, резок. Все как надо.

И он… прекрасно играл. Даже злясь на него, я понимала это ясно и четко. Он выше меня, худощавый, с огромной копной кудрявых волос (чем напоминает мне молодого Макаревича) и большими шоколадными глазами. У него спокойная обезоруживающая улыбка, которая мигом способна остудить любой накал страстей. Но все это… очень поверхностное впечатление. Вот он выходит на сцену и мягкая наивная улыбка его становится снисходительной усмешкой, а в глазах мелькает холодный блеск, который не терпится разгадать — он обольститель, деланно скучающий донжуан, на которого девицы вешаются толпами. А вот он разочаровавшийся в жизни и людях путник, и в глазах его мрачное удовлетворение, а в словах горечь, пытающаяся укрыться за равнодушием. И он наделяет своего персонажа не ненавистью к людям, а надеждой, что все будет хорошо. А вот он разбойник, протестующий мошенничеством против действительности и пытающийся расшевелить людей.

Он был разный, когда того хотел. И сегодня был другим. Не самим собой. А уж со мной-то и подавно.

И я чувствовала, что пытаюсь в этих его сценарных словах рассмотреть что-то относящееся ко мне лично. Эти изыскания вряд ли могли довести до чего-то хорошего.

— Марк, Варвара, в чем дело?! — Смирнитский постучал какой-то папкой по краю сцены, выразительно прося сидящих в зале заткнуться. — Ну-ка, идите сюда.

Машинально переглянувшись, мы подошли к краю сцены.

— И что это было? Марк, что у тебя с движениями, что это за неестественные позы? У меня сейчас было чувство, что я в плохом театре кукол… Варвара, что за пассивность? Почему ты на Грозовского смотришь так, как будто он тебе денег должен? — ага, значит, не только меня настроение выдает, с некоторой мстительностью подумала я, но тут наша Диана решила высказаться.

— Может быть, Варваре стоит еще поиграть во втором составе, она ведь только недавно начала здесь играть! Вот и не может сработаться с Грозовским…

— А может тебе стоит заткнуться, — тихо прошептала я, так что слышала только наша троица. Мне показалось, что по губам Марка помимо воли скользнула улыбка.

Смирнитский повернулся к Анжеле.

— Я понимаю, Могилева, что тебе очень нравится эта роль, все-таки не каждый день играешь саму себя в блеске графского величия… Но режиссер здесь все-таки я, поэтому позволь уж мне самому решать, что делать в таких ситуациях.