Сергей Дигурко - Статист

Хозяин и гостья вернулись к столу.

Остаток дня прошел в беседах о музыке, поэзии, живописи, спорте.

Вика с немалой долей удивления отмечала, что Кирилл знает наизусть много стихов Пастернака, Наума Коржавина, Бахыта Кинжеева, Мандельштама. Не тушуясь, размышляет об отличительных чертах импрессионизма и классицизма в живописи, о последних новинках в литературе. В свою очередь Вика оказалась большим знатоком футбола и тенниса, автомобильной техники, рыбалки.

За окнами начало смеркаться. Увидев, что Вика несколько раз взглянула на часы, Кирилл зажег свечи: „Вика, оставайся, переночуй здесь. Гостить так, гостить, места как видишь, хватает“.

— „А почему бы и нет“, — подумала девушка, поймав себя на мысли, что эти слова повторяет уже во второй раз в течение прошедших суток.

— Кирилл спасибо тебе за предложение, но… там Хома без меня, наверное, весь от тоски извелся.

— Какой Хома? — удивился Кирилл.

— Хома… Хома — хамелеон… Ты же видел его у меня дома в аквариуме!

— Ах, хамелеон, ничего, пусть поскучает. Километры, пески и дожди проверяют чувства, — улыбнулся Кирилл.

Не в силах больше сопротивляться Вика, выдохнув, откинулась на спинку кресла и посмотрела в глаза Кириллу: — Хорошо, я согласна, но с одним условием,… ты позволишь мне вымыть посуду. Показывай, где у тебя кухня.

— Ну, уж нетушки. Мытье посуды на сегодня отменяется, предоставь это право мне. Пойдем, покажу ванную комнату.

Вика стояла под душем, теплые струйки воды ласкали кожу, волосы, кружась в водовороте, стекали в отверстие розового кафельного пола. Пузырьки нежно пахнущего шампуня, летая в воздухе, играли всеми цветами радуги. Она видела свое тело в зеркалах, улыбалась, хмурилась, показывала себе язык, строила рожицы и, хохоча, плясала по голубой воде. Насладившись вволю стихией воды и дав выплеснуться энергии, вытираясь пушистым полотенцем, услышала музыку, доносящуюся сквозь двери. Надев махровый халат, потихоньку пошла на звуки.

В холле у открытого окна, сквозь проем которого виднелось ночное небо с миллиардами поблескивающими фосфором звезд, стоял Кирилл, играя на саксофоне.

Блюз… страдал и рыдал, звуки вдохновенного, искреннего плача носились по комнате, отражаясь от стен, смешивались в диссонансе, исчезали за окном, и вновь врывались в комнату с потоками свежего морского воздуха. Музыкант раскачивался в такт музыке, срывал синкопы, замедлял ритм, и вновь разгоняя мелодию, вкладывал в нее тайну души.

Вика с восхищением, затаив дыхание, смотрела на него, прикоснувшись к дверному косяку. Затем подошла к Кириллу, и осторожно положив ему руки на плечи, прильнула.

Кирилл, почувствовав прикосновенье женского тела, пахнувшего свежестью, положил саксофон на подоконник, и, повернувшись к Вике, сжал ее в объятьях, затем слегка отстранился,… халат соскользнул с плеч девушки.

Кирилл посмотрел в прикрытые глаза, затем, увидел загорелую высокую грудь, на которой еще виднелись капельки воды, а в маленькой ложбинке в свете луны поблескивала золотом цепочка с кулоном в виде изогнутого кленового листочка. Кирилл покрутил кулон, внимательно осматривая его со всех сторон, затем приподнял Вику и понес в спальную комнату.

Подойдя к широкой кровати, бережно уложил на мягкий матрац и поцеловал в щеки, в губы.

Вика лежала с закрытыми глазами, боясь пошевелиться, сердце колотилось в груди, которая высоко поднималась и трепетала. Скрипнул несколько раз паркет, Кирилл выключил верхний свет:

— Виктория, спокойной ночи…

Вика, открыв глаза, увидела силуэт мужской фигуры, скрывшейся за двустворчатой дверью.

— Дура, я дура набитая, — вскрикнула девушка и бросилась лицом в подушки.

— А почему бы и нет… Принц на белом коне…

Размечталась, как — же, — шептала дрожащими губами, глотая набежавшие слезы.

— Кинулась первая к нему на шею, а он, а он…

Да, у него, таких как я, наверное, сотни было, одной больше, одной меньше.

Вскочила с кровати, надев халат, выбежала в коридор. Дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Подойдя к ней на цыпочках, и заглянув вовнутрь, Вика увидела, что Кирилл сидит за письменным столом и что — то сосредоточенно пишет в толстой тетради.

Затем он отложил в сторону ручку, закурил и начал медленно ходить из угла в угол. Увидев, что дверь приоткрыта, плотно закрыл ее. Вика отшатнулась в сторону: „Заметил, не заметил?“ Вернувшись в спальную комнату, легла в постель.