Тамара Лисицкая - Поцелуй аиста

Все же это особая каста — гинекологи.

Туда надо идти не только с крепкой психикой, но и после конкретной встречи с Девой Марией в реальности или во сне хотя бы. И чтобы Дева Мария лично каждому из них сказала:

— Иди и помогай.

А другие просто не выдержат этой работы.

Фимочка увидела меня, печальную, и ту же сорвалась утешать.

— Ну, что такое, красавица моя? Что?

— Да ничего… Здесь нет кафе, Фимочка? Чтобы посидеть не на свету, а в полумраке, послушать музыку, кефира выпить, подумать о жизни.

— Не, такого нет. Но в ординаторской можно поставить чайник.

Чайник можно было и у нас в палате поставить, он у нас там имелся, и чашки тоже. Но это все равно как дома есть-пить, а хочется же иногда не дома.

И я пошла за Фимочкой в ординаторскую.

На рыжем диванчике валялась куцая подушка. Тот же недоеденный торт в углу.

— Вот тут тортик… Не знаю, будешь такой, нет? А? Красавица? Конфет полный шкаф…

— Нет, тортик не буду. Просто чаю… Зеленого…

— Э, такого не знаю. Вот есть индийский.

— Ну, тогда индийского.

Пока чайник хрипел, пока заваривался индийский чай, я рассматривала Фимочку. Сколько же ей лет? Махонькая, воздушная, морщинистая. А морщины легкие, как на пергаменте, будто Фимочка не имела никакой жировой телесности, а была создана из легких, воспламеняющихся материалов.

— Фимочка… А вас так все зовут?

— Ну, мама с папой назвали Серафимой. А дальше уже вот, пошло…

— Вас все любят.

— Ой, скажешь тоже! — Фимочка так честно застеснялась, заулыбалась, пряча рот рукой…

— Нет, правда… Вы такая добрая… Мне кажется, что в роддомах должны только такие, как вы, работать.

— Ну, что ты, что ты! В роддомах должны умные работать! Профессора! Я-то что? Я только хожу туда-сюда, а они лечат, родить помогают. Нет, в роддомах врачи должны быть сначала хорошие, а уже потом добрые…

— Ну, вы сопротивляйтесь, конечно, как хотите. Но мое мнение такое… Пока для меня вы работник номер один. И лучше вас нет…

Мне вдруг ужасно захотелось ей сделать подарок какой-то.

— Скажите, а что бы вы хотели? Ну, такое, простое… Скажем, доступное… Я хочу вас отблагодарить, понимаете? Конфеты, там…

— Ой, нет, нет! Что ты! Мне ничего не надо!

— Ну, я все равно потом куплю вам конфеты… Или шампанское… Не знаю… Так лучше вы сами скажите, что вам нравится.

— Ой, что ты!

— Ну, тогда буду сама искать.

— Не надо, милая, красавица! Тебе еще столько всего делать! Тебе дитеночка растить!

— Ну, как хотите. Я все равно буду…

— Ну, хорошо. Я тебе напишу списочек.

Списочек? Ого. Ну, хорошо. Я сама завела разговор. Списочек — так списочек. Отблагодарим списочком.

Фимочка поставила чашку на стол, и когда я ее брала, то увидела какую-то почеркушку быстрой рукой на бумаге под чашкой… Какой-то брызг из букв. Но расшифровать не успела, да это и непросто — расшифровывать докторский почерк.

— Старенькие девочки! Обедать!

И нам пришлось срочно покинуть ординаторскую.

После обеда я уже привычно задержалась на беседе с Милкой и Большой Яковлевной.

— Ну, че… Родила ваша предпринимательница, Нинка-то! — доложила Милка.

— Кого?

— Пацана.

— Вот молодец, умница! Как и хотела.

— Назвала Валерием, в честь Меладзе.

— …Ну, и… хорошо!

— Слышь? — Милка оглянулась. — А чего у тебя на столе фотки голой этой… Ну… сестрички нашей…

Я вообще не поняла, о чем она. А вот Яковлевна встрепенулась.

— Чего? Голая? И кто?

— Ну, эта… С красными губами… На каблуках.

— А, Анжелка, что ли…

— Во-во… Так прикинь, Яковлевна… Ейные фотки на столе у нашей… (Милка обернулась.) Как тебя, блин, зовут-то?

Яковлевна немедленно перегнулась через стол, вжала его могучей грудью в линолеум пола.

— Ты с ней не водись! Она шалава у нас!

Анжелка не зря каблуки носит. Это чтоб никто не забыл, что она — шалава. Ну, и никто не забыл, все помнят!

А было так.

Когда-то, пару лет назад, когда Анжелка только на практике была, она замутила с местным доктором, хирургом. Ну, тот тоже фрукт. Он у себя в хирургии никому прохода не дает, но половина же как-то умудряется избежать, так сказать, хирургического вмешательства! Здесь вопрос такта и уважительного отношения к интеллектуальной собственности больницы. Но эта шалава решила, что ей все можно и что хирург бросит семью с двумя детьми и на ней, шалаве, женится! И не стала отбиваться! Согласилась!