Александра Миронова - Я вернусь

– Заткнись, – вдруг заорал тот и плотнее прижал дуло к виску находившейся без сознания Ольги, – даже не думай подходить к тревожной кнопке, я знаю, что она за прилавком. Я пристрелю ее и тебя раньше, чем они сюда приедут.

Он тряхнул Ольгу, и та слабо застонала, приходя в себя.

– Дуг, оставь ее, она тут ни при чем, возьми меня. – Рик сделал решительный шаг в сторону Дугласа.

– Тебя бы я хотел пристрелить как паршивого зайца, – процедил тот сквозь зубы, – но вначале она. Это она наврала копам, что я напал на этого гребаного калеку, и меня продержали в участке все Рождество!

Рик ошеломленно смотрел на старика, пытаясь переварить услышанное. Затем медленно начал говорить:

– Да нет же, Дуг, она не виновата, это я сдал тебя копам. За то, что ты избил свою жену. Она отказалась заявлять на тебя, поэтому я позвонил им, когда ты начал бузить у меня в магазине.

– Что? Не ври мне! Звонила женщина, шериф сказал мне! Ее потом вызывали в участок дать показания, но она не явилась. Она просто спелась с этой неблагодарной тварью, которая хотела меня использовать. – При воспоминании о сбежавшей и ускользнувшей от депортации Нине в голове снова помутнело.

– Нет, Дуг, они специально так сказали, это был я. – Рик продолжал приближаться к Дугласу, не сводя с него глаз. Он надеялся, что в решающий момент Ольга догадается, что нужно делать – бежать и не оглядываться. – Это я позвонил, знаешь, нехорошо бить женщин и калек, Дуг, старина, ты ведь был не прав, – Рик просто говорил, сам толком не понимая, что делает. Главное – освободить Ольгу, с остальным он разберется. – Я видел эту женщину, она плакала и боялась, что ты убьешь ее и сына. Ты бы сам как поступил?

– Я бы поговорил с тобой для начала, тебе что, новая шлюха дороже старого друга? – заорал, брызгая слюной, Дуг, слегка ослабляя хватку на шее Ольги.

И в этот момент Рик кинулся на него, словно бык на зазевавшегося тореадора. Он схватил Дугласа за руку со стволом, отводя ее в сторону и повисая на нем всем телом, закрывая дуло собой и одновременно отталкивая Ольгу. Та не удержалась на ногах и упала, больно ударившись головой о прилавок. И грянул выстрел.

А дальше все происходило как в замедленной съемке. Расширившиеся от боли и непонимания глаза Рика, алая густая жидкость, забрызгавшая лицо Ольги, и ее дикий, звериный крик. Вой полицейской сирены (чернокожая женщина была единственной, кто сохранила присутствие духа и тихо вызвала полицейских).

А дальше черная дыра, головокружение и провал.

Новый год было решено встречать втроем – Нина, Светка и Валера. Если бы не лучшая подруга, зарядившая всех неуемной энергией и энтузиазмом, они, наверное, сдулись бы. После бегства домой Валера наотрез отказался возвращаться в школу, несмотря на все мольбы и даже слезы Нины. Устроился курьером и на раздачу листовок возле метро, а все свободное от работы время проводил в «Скайпе» с Рози и за учебниками.

Светка, пару раз заставшая Валеру со Сканави в руках, жарко шепнула, что вот оно, все было не зря! Валерка взялся за ум, и выйдет из него человек. Глядишь еще, и уедет в эту самую Америку и заберет с собой Нину.

Не то чтобы ей хотелось назад, нет. Еще немного, и она могла бы с уверенностью сказать, что счастлива здесь, дома. Нина едва не прослезилась, увидев знакомый ободранный подъезд, искреннюю радость на лицах бывших учеников и их бодрое «Здрасти, Нина Ванна, а нам сказали, вы уехали!»

Некоторые даже обняли учительницу при встрече и успели наябедничать на замену – молодую девушку, только окончившую университет и не знавшую толком, что делать с подросшими балбесами, у которых на уме были «Инстаграм» и «Фейсбук», а не Пушкин с Тургеневым.

Нина повидалась с коллегами, и уже спустя несколько дней в ее маленьком сердце место горечи и осознания полной неспособности устроиться в этой жизни заняла светлая грусть. Каждый раз она наполняла ее словно пустой сосуд, стоило ей подумать о Фрэнке. Как он там? Наверное, нанял другую уборщицу и думать про нее забыл.

Тех денег, что ей удалось заработать на курочках (ей даже показалось, что Ольга на прощание добавила в конверт несколько лишних сотен), хватило, чтобы расплатиться с долгами Валеры. Сын поклялся, что больше даже думать не будет о наркотиках, и Нина ему верила. Америка изменила его за эти несколько месяцев. Или это была Рози?

Сама себе Нина напоминала муху в янтаре, застывшую между двумя мирами – старым, родным, привычным и новым – ярким, на первый взгляд более привлекательным, но при более тщательном рассмотрении удивительно жестоким, в котором она не чувствовала себя полноценным человеком.