Владимир Козлов: Lithium

Я вышел из кабинета.

– Чтоб за неделю освободил квартиру! Не освободишь – приду с участковым!

Я прошел по коридору ЖЭКа. Дверь комнаты сантехников была открыта. На столе стояла бутылка водки. На газете лежал нарезанный хлеб. Дед-сантехник в грязной синей спецовке резал складным ножом ливерку.

– Знакомьтесь, это – Саша, – сказал Влад. – Мы только что познакомились в метро. И я предложил ему попробовать с нами поиграть. Это – Рома, ударные, а это – Андрей, бас.

Из-под Сашиного черного пальто торчал воротник белой рубашки. Длинные светлые волосы были собраны в хвост. На плече висел черный чехол с виолончелью.

Рома и Андрей пожали руки Владу и Саше, выбросили бычки.

Все четверо вошли в здание.

Коридор был засыпан осколками стекла, осыпавшейся штукатуркой, обрывками проводов. За висящей на одной петле дверью видны были обломки оборудования, разбитые колбы, кучи бумаг. Из одного конца в другой пробежала большая черная крыса.

– Вот так выглядит настоящий апокалипсис, – сказал Влад. – Полная крутотень! Саша, ты когда-нибудь видел подобное?

Саша покрутил головой.

Влад постучал в черную металлическую дверь в конце коридора. Открыл дядька под пятьдесят, с длинными седыми волосами, в джинсовой рубашке, с несколькими нитями крупных бус.

В комнате стояла ударная установка, усилители, колонки. Дядька поздоровался со всеми за руку.

– Это единственный остров цивилизации во всем здании? – спросил Андрей.

– Почти что, – ответил дядька. – Есть еще мой бывший кабинет на втором этаже. Я же раньше здесь работал завлабом. Тогда это считалось очень круто: кабинет тридцать метров, с кондиционером. Тридцать метров-то никуда, конечно, не делись, а кондиционер уже давно не работает… Если что понадобится, то я буду там – прямо над этой комнатой, на этаж выше. Только осторожно на лестнице, там нету перил.

Музыканты сидели на столе в бывшей лаборатории. Ее освещал уличный фонарь за окном.

– …круто было, – сказал Влад. – Ты сам не обломился? – Он посмотрел на Сашу.

– Нет, все классно.

– Круто.

– Только слышно было плоховато, – сказал Рома. – Надо виолончель через усилитель пропустить. А еще лучше через «примочку». Поговори со своим «Кулибиным», пусть сделает «примочку» специально под виолончель.

– А гитарная разве не подойдет? – спросил Андрей.

– Не-а. Там тембр другой, – Рома посмотрел на Сашу. – У Влада есть знакомый умелец – он ему «овердрайв» сделал сам, за бутылку водки, а детали все нашел на свалке.

– Да, звук у нее совершенно чумовой, – сказал Влад. – Ну что, расходимся?

– Да не обязательно. – Андрей потянулся к чехлу бас-гитары. – У меня кой-чего есть. – Он вытащил из чехла бутылку портвейна.

– Я ненавижу русский рок. – Сидя на столе, Андрей катал ногой по полу пустую бутылку. – Ему давно пришел пиздец. Сегодня это слушать невозможно. Если кто-то говорит, что русский рок пошел от Галича или там от Окуджавы, то туда он и вернулся. Только в сто раз хуже. Ты, Рома, можешь мне говорить все, что хочешь, но ты меня не переубедишь. Все эти «Алисы», «Аквариумы», ДДТ – это обыкновенная попса. Для меня что ДДТ, что, например, Филипп Киркоров – одно и то же. Почти такая же попса. Только еще хуже. Потому что Киркоров без пафоса, его дело – зарабатывание бабла. А у этих пафоса выше крыши – «Мы вместе», «Мое поколение», «Революция».

– Не, а мне это нравится, оно меня вставляет по-настоящему, – сказал Рома. – И вообще, пацаны, если не хотите со мной играть из-за моих музыкальных вкусов – так и скажите!

– Успокойся, Ромыч. – Влад поднял глаза от осколка колбы на подоконнике. – Никто к тебе никаких претензий не имеет. Слушай, что хочешь. Я сам в свое время люто любил эти группы. Но тогда общее ощущение было другое. Мы жили в советской жопе, и вся эта музыка казалась глотком свежего воздуха. А сейчас все это уже не цепляет.

– Потому и не цепляет, что все про деньги. – Андрей оттолкнул ногой бутылку. Она покатилась в кучу мусора, вспугнула крысу. – Может, раньше и по-другому было. Я не знаю. Я русский рок никогда толком не слушал. Только западный панк. «Sex Pistols», «Dead Kennedys», «The Clash». С пятнадцати лет.

– А «Гражданская оборона»? – спросил Влад.

– И «Г.О.» тоже слушал, да. Но это ведь не русский рок. К русскому року она отношения не имеет. Ты, Влад, «Оборону» ведь тоже котируешь?

– Да, но вне связи с политикой. «Русский прорыв», баркашевцы, Лимонов – от меня все это супер-далеко. Для меня «Оборона» – это мерзкая гнусная дождливая осень восемьдесят девятого, дождь за окном и «Все идет по плану» из разбитого кассетника «Беларусь».