Дарья Гришина: Озеро стихий

– Можно, пожалуйста, мне растительное масло, пакет муки и, пожалуйста, стиральный порошок? – спросила тихо Надежда Степановна, показывая пальцем на витрину.

– Все стираешь? – грубо спросила первая женщина, кладя поверх пакета помидоры. Женщину звали Мария Георгиевна Громова. Она считалась самой гордой и сильной в деревне. Была самой главной, но так думала только она. Ей было примерно шестьдесят два года, среднего роста, полная телосложением, с поседевшими волосами, впрочем, как и все старухи. Но руки у нее были как у молодой и красивой девушки, нежные и гладкие. Это все потому, что она никогда не работала, не копалась в земле и не носила тяжести, чем занималась как раз Надежда Степановна. После смерти мужа ей досталась его пенсия, пусть небольшая, но на житье вполне хватает. Ее муж был офицером, таким же грубым и сильным человеком. Умер рано, в шестьдесят пять лет, как говорила Мария Георгиевна «можно было пожить и подольше». Но с другой стороны, она была рада его смерти, так она приобрела свободу и стала властвовать в деревне. Ее все уважали и любили, но не понятно было, за что.

– Ты посмотри на свои руки лучше. Ужас! Кошмар!

– Да куда уж мне сравниваться с тобой, у тебя-то руки как у молодой девушки: нежные, светлые, гладкие, ну никак их не сравнить с моими, – так же спокойно ответила Надежда Степановна и ждала, когда ей принесут товар.

– Так и пашет, так и пашет! Нет, ну вы посмотрите на нее! Сидела бы ты отдыхала на старости лет, в самом-то деле! Что тебе еще надо?! Муж умер, сын предал и ушел, оставив тебя и мужа твоего пьяницу, а про Тимофея я вообще молчу, тот еще бесстыжий и бессовестный! Нет, правда, вот что тебе еще надо?! – влезла в разговор вторая толстая женщина и поедала глазами соперницу. Звали ее Людмила Павловна Бочкова. Дело в том, что она была очень-очень толстая, из-за этого еле-еле ходила и с трудом садилась и вставала, опираясь на руки. Жила она одна всю свою жизнь, мужа не было, родных и детей тоже. Мать умерла при родах, отца с раннего детства она не видела и не знала. Воспитывала ее тетя Аня – сестра матери. Но потом и сама умерла, когда Люде было тринадцать лет.

– А вас это очень волнует? – стала грубить уже сама Надежда Степановна. – Верка, ну ты там скоро?!

– Да сейчас, подожди ты, никак не могу достать! – кричала продавщица из дальней кладовой. Верка специально хотела ей продать из кладовой, а не с витрины. Она часто так делала, но никто не знал почему. «Женщина-загадка», думали про нее и не обращали никакого внимания, просто спрашивали: «Верка, а что это ты оттуда несешь? Ну-ка, давай с витрины!» Но Верка отвечала: «Нее, зачем? Лучше оттуда». «Ну, оттуда, значит оттуда», – отвечали другие.

– Нас?! Конечно, волнует! – начала опять Людмила Бочкова. – Ведь ты не такая, как все в этой деревне! Эта деревня не для тебя абсолютно!

– Да, она моя! – ответила Мария Громова и показала на себя пальцем.

– Конечно, конечно, милочка! – подтверждала Бочкова и обняла свою подругу.

– Ну, ваша, так ваша, я не претендую, – спокойно ответила Надежда Степановна с ухмылкой на лице.

– Слава богу, хоть ты не требуешь. А то вон и так, какая хата, куча сараев и земли!

– Ну а вам-то что мешает иметь столько же, объясните?!

– Хм, так она еще и хамит, ты посмотри, Людочка, чего себе возомнила наша старая вдова.

В эту самую минуту вошла Вера и стала считать на машинке общую сумму.

– Так, с вас триста двенадцать рублей, – сказала Вера и гордо посмотрела на всех женщин.

– Но в тот раз было дешевле на сорок рублей, – не согласилась Надежда Степановна.

– Когда это было. Тоже интересная такая, – отвечала грубо продавщица.

– Пять дней назад, это не так давно.

– Давай деньги, иначе ты не получишь, – схватила женщина неоплаченный товар.

– Хорошо, хорошо, я заплачу, – ответила Надежда Степановна, доставая деньги из кошелька.

– Эх, до чего дошла, даже цен не знает в магазине! – сказала Мария Громова и пошла к выходу.

– И не говори, Машка, совсем смысл жизни потеряла! – ответила Людмила Бочкова и пошла вслед за своей подругой. Бочкова и Громова дружили с самого детства и были практически как сестры. После смерти тетки Анны Людмила переселилась к Маше и стала жить у нее вместе с ее матерью и дедом. Отца у Маши тоже не было, а бабушка умерла от рака легких.

Надежда Степановна сложила все в пакет и отправилась в путь, выходя вслед за ними. Бочкова и Громова повернули в левую сторону, а Надежде Степановне пришлось повернуть направо. Она очень спешила домой, не потому, что было жарко или тяжелый пакет нагружал ее руки, а потому, что ей очень нравилась приветливая встреча с другом Снежком. Он выбегал, лаял, прыгал, а когда хозяйка разбирала пакет, то он стремился так в него и прыгнуть, будто говорил: «Нет ли чего вкусного для меня?» Когда ничего не было, то он начинал скулить, но все равно понимал состояние своей хозяйки и лизал ее старые дряхлые руки. Так происходила их самая счастливая и долгожданная встреча.