Дарья Гришина: Озеро стихий

А про условие Надежда Степановна так и не вспоминала, потому что не знала его суть. Оно заключалось в следующем: «Если тебе надоест жить и ты захочешь умереть, то утопись в этом чертовом озере, и тогда к тебе перейдет эстафета от утопленника. Ты уже будешь лежать под водой, и к тебе будет привязан сундук со стихиями». Хорошо все-таки, что Надежда Степановна упустила этот момент и проснулась из-за своей нетерпеливости. Ей ничего больше не надо, ведь она счастлива.

Синее небо и горячее солнце соприкасались друг с другом. На всём белом свете было тепло и уютно. Не было войн и конфликтов между бедными и богатыми, молодыми и старыми, добрыми и злыми. Давно уже все забыли о власти и гордости. Покой был единственным лекарством от негатива, а силы божества укрепляли человеческий дух. Мнения всех жителей на земле, что жизнь прекрасна и именно она является ценностью каждого человека, были едины, но один юродивый ребёнок так не считал. Его прелестями были деньги, слава и могущество. Всё живое казалось ему чёрным пятном и бессмысленным существом. Его родители никогда не хотели иметь детей, но матушка Людмила, милая всем народам и богам, предсказала следующее: «Скоро ваша жизнь изменится, рождение ребёнка – непростое дело. Много горя и бед натерпитесь вы от него, да и все в округе». Через год, в начале июня, как и предсказала Людмила, действительно родился малыш. Был он некрасив: большой нос, высокий лоб, глаза разного цвета: левый был синего цвета, правый – зелёного. Как оказалось, левый глаз вообще не видел и вылечить его было невозможно. Родители долго не могли придумать имя своему малышу. Вариантов было много, но им по нраву было имя Велор. Как сказал Ярослав, отец ребёнка, так звали его прадедушку. Ярослав много и рассказывал про него, вот только всегда по-разному. То он был плотником, то моряком, а то и лучшим другом самого Петра Великого. Сам же Ярослав работал обычным пахарем, косарем, да кем угодно. Был настоящим мастером на все руки. Жена его, Ливия – верная и прекрасная, была домохозяйкой и рукодельницей. Поначалу родители любили Велора, впрочем, как и всегда любят своих маленьких младенцев: за мягкую и нежную кожу, пухлые щёки, хрупкие пальчики на руках и ногах, но потом в один прекрасный момент всё изменилось. Никто и не думал, что он окажется таким бесчувственным и равнодушным человеком. Постоянные беспокойства, тревоги и волнения превратили мать в измученную кормилицу, а отца привели к инфарктному состоянию.

Прошло уже как тринадцать лет. На дворе весенняя майская погода. Горячее солнце продолжает топить всё, что ему подвластно. Велор, как всегда, самовольно убежал на улицу. Ярослав решил начать разговор с Ливией, пока нет сына дома.

– Что же мы будем делать с ним, Ливия? Как дальше жить? Перед богом стыдно, перед людьми неудобно! Ему всего тринадцать лет, ещё ребёнок, а он уже ничего не ценит, ничем не дорожит, в голове одна пустота. Его уже не перевоспитаешь. У него другой интерес, не каждому понятен.

– Ты прав, дорогой. Я уж и сама не знаю, что с ним делать и как поступить. Может, отдадим его в …? – сказала Ливия и начала вязать жилетку для Велора.

– Нет, глупая! Никакого монастыря! Об этом и речи быть не может! Он, конечно, не подарок, но родной сын как-никак! – громко крикнул Ярослав и стукнул по столу кулаком.

– Эх… – вздохнула Ливия. – Не знаю, не знаю. Тут уже ничем не поможешь. Сколько раз к нам приходили, жаловались, сколько раз мы на колени вставали, прощения просили. Грех говорить, но лучше бы вообще его не было на этой святой земле.

– Я вот что думаю. Может, сходить с ним на ярмарку, авось развеется, глядишь, проснётся в нём миролюбие.

– Да что ты, сколько раз ты с ним ходил, сколько раз его учили хорошему, а он о богатстве всё думает, о славе.

– Нет, я всё-таки с ним схожу. Ведь надо как-то сына от плохих дел отвлекать.

Через некоторое время пришёл Велор и, не сказав ни слова, побежал в свою комнату и лёг спать.

– Опять молчит, ни слова не сказал. Видно, натворил чего неладное! – сказал грубо Ярослав и закурил сигарету.

– Скорее всего, – ответила спокойно Ливия. Потом немного прибрала дом, помыла посуду и легла спать. А Ярослав ещё часа два сидел и смотрел сквозь тусклое окно на улицу, ночное небо и мерцание звезд, надеясь, что завтрашний день будет иным и намного лучше сегодняшнего. Молитву он не стал читать, но помолиться не забыл. Последние его слова были: «Дай сил нам, господь, мне и жене моей, чтобы жили мы в тишине и покое».