Ингер Кристенсен - Книга за книгой

Они функционируют отлично, но без напряжения, без мощи, не привнося свои особенные части, свои правила в игру, которая заключается в том, чтобы любить друг друга.

Они вживаются в свои роли, чтобы исключить пустоту и свободно относятся друг к другу, в частности, будучи незнакомы друг с другом.

В то же время, пока они всё еще достаточно избыточны, чтобы раздавать смерть настолько медленно, что это выглядит как жизнь, — они пытаются любить ненависть друг друга.

Они находят свое место в мире и медлят в другом мире, находят точное место, нпрм., где они медлят, чтобы найти друг друга.

Они погружаются в поверхность друг друга, прорастают немо в звуки друг друга, функционируют друг в друге, как смерть, в беспокойном мире анестезии.

Они смешиваются друг с другом, ныряют друг в друга, тонут друг в друге, переливаются друг в друга, но они не сгорают: они слишком смертны для этого.

Они пришли, чтобы остаться друг в друге, до тех пор пока Это длится, и достичь своего окончательного размещения друг в друге, хорошо бы на всю оставшуюся жизнь.

Они замораживаются друг в друге, располагаются друг с другом, держат ситуации друг друга под контролем, а видимости друг друга в порядке.

Они разместили слой за слоем непреодолимо определенное мнение внутри друг друга, чтобы, наконец, получить непоколебимое толкование друг друга.

Они носят маски друг друга, чтобы играть в свою игру до конца, свою двойную игру, и, чтобы, наконец, убить себя, просто поубивав друг друга.

И они могут снять маски друг друга и повторить: жизнь есть смерть. Пусть жизнь идет себе своим чередом. Обустроить свою смерть, чтобы повторить жизнь.

После того как они преследовали друг друга и нашли друг друга, отвечали друг за друга, нпрм., за убийство друг друга, они размножаются.

После того как они сохранили жизнь друг друга в форме размножения, они начинают сохранять смерть друг друга бесформенной и экспериментировать.

Они экспериментируют со свободой друг друга и начинают говорить о свободе друг друга, пока они экспериментально не начнут делать вид, что она существует.

Они экспериментируют с конфликтами друг друга, с общими конфликтами и формулировками и формулируют все конфликты друг друга в стабильных общих моделях.

Они экспериментируют с формулировками друг друга, к примеру, с формулировками друг друга о продолжительности жизни и возможных будущих перспективах.

Они экспериментируют с границей между собой, границей между движением и изолированным покоем, а это — жизнь, в которую они инвестируют, и смерть, которую они получают.

Они экспериментируют с функциями друг друга, системой органов, тканей и скелетов друг друга и обостряют человеческий опыт друг друга.

Они экспериментируют с попытками пережить друг друга и дистанцируются от смертельной опасности друг друга, от зарождающейся бесформенности.

Они экспериментируют с не-жизнью друг друга, как если бы она была смертью, и существуют, нпрм., люди, как если бы они не были людьми.

Они существуют как мир внутри мира друг друга и, в частности, служат для хранения друг друга, одной химеры внутри другой.

Они существуют как лабиринты внутри лабиринтов друг друга, чьим непредсказуемым поворотам они следуют, как они следовали конкретным системам.

Они существуют как видимости друг друга, как образы, накапливающиеся в иллюзиях друг друга, но делают вид, как будто это язык логических форм.

Они делают вид, что их неизменное воспроизводство взаимного потребления точно соответствует их собственной глубинной потребности взаимного потребления.

Они делают вид, что можно забыть случайную смерть друг друга в мире, где присутствие, движение, иллюзия создают свой собственный мир.

Они делают вид, что их случайная жизнь не является функцией смерти, не чем-то сорванным и отброшенным, уже бесформенным, но является другим миром.

Они делают вид, что жизнь не является постоянно все более глубоким забвением химическим сном умиротворением все более медленным ошеломляющим падением и исчезновением. Ничем.

Они делают вид, что они ждут, чтобы жить, чтобы сделать возможным для кого-то жить, и, как во сне, всё пытаются сделать вид, будто они живут.

Кто-то заходит в дом и смотрит из своего окна на улицу.

Кто-то выходит из дома и смотрит с улицы на свое окно.

Кто-то ходит по улице и видит других по пути.

Кто-то заходит по пути и смотрит на дом, как на свой собственный.