Александр Семёнов - Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

– В июне исполнилось, – пояснила Марина.

– А раньше говорил, что ему семь лет, – вспомнила Ира. – Он тогда знал две цифры: один и семь. Просишь что-нибудь сосчитать, Илья считает: один, семь, один, семь, один, семь… На чём остановился, столько и есть.

Илья совсем осмелел, пожал Ксюшину руку и стал расспрашивать:

– Ты дома купаешься?

– Конечно, – ответила она. – Разве не заметно?

– Я тоже купаюсь. А ты дома спишь?

– Да, – сказала она. – Только дома, больше нигде.

– Я тоже, с мячом, – продолжал Илья. – Будешь со мной спать?

Брат и сёстры засмеялись и стали объяснить ему, что думать об этом ещё рано. Илья убежал, как будто вновь от смущения, но тут же вернулся с футбольным мячом и позвал гостью играть.

Они вышли в прихожую, Ксения встала на ворота, обозначенные тумбочкой для обуви и дверью в комнату мальчиков. Илья поставил мяч, разбежался, ударил – и Ксения нарочно пропустила его между длинных ног.

– Я гол забил! – закричал Илья. – Клёво!

– Это что за слово! – выглянув к ним, с притворной строгостью сказала Евгения Васильевна. – Чтобы я больше не слышала!

Илья тоже нахмурился, надул губы, склонил к плечу голову, и чуть подумав, произнёс:

– Мамочка, я больше не буду.

Но Марина, не оставила его в покое:

– Скажи ещё раз. Ну, скажи!..

Илья не выдержал, сказал и тут же помчался к маме:

– А Марина мне сказала говорить «клёво»!..

– Давайте обедать, – позвала Евгения Васильевна. – Сегодня задержались, но это и хорошо получилось. Ксюша, присоединяйся!..

После обеда они вновь разговаривали, гуляя из комнаты в комнату, смотрели картины на стенах, почти все написанные Мариной. В основном это были чёрно-белые, графичные пейзажи: и морские, как обязывало имя художницы, и какой-то фантастический лес, где в переплетении ветвей, в игре света и тени прятались таинственные силуэты. Рома с сестрой принялись танцевать, и Ксения подсказывала, исправляла ошибки. Илья, глядя на них, тоже стал прыгать, кружиться, затем ходить колесом, и кончилось веселье тем, что он споткнулся, упал и мгновенно, без хныканья и жалоб, разревелся.

Ксения будто проснулась.

– Спасибо, мне пора, наверное, – сказала она.

– Ксюша, он просто устал, – объясняли сёстры. – Это не из-за тебя, он и сам так может… Успокойся, Илья. Не ушибся, всё хорошо, посиди немного!..

Но Илья, никого не слушая, заливался всё громче.

– Я понимаю… Но на самом деле пора, – говорила Ксения. – Бабушка волнуется, когда меня долго нет.

– С папой познакомим, он скоро придёт, – сказал Рома, но всё равно не смог её удержать.

– Ты не расстроилась? – спросил он, провожая гостью до «Ладожской». – Ты ещё придёшь, да?

– Приду, как будет время, конечно, – улыбнулась она. – У вас замечательно.

Но где-то в глубине Ксения чувствовала, что, как бы ни было тут здорово, приехать вновь ей будет очень нелегко.

– Давайте вы ко мне через неделю, – сказала она.

И Рома с Мариной приехали, обрадовали бабушку, которая давно расстраивалась, что Ксюша всё одна, одна, друзья не заходят… Ксения боялась разочаровать гостей. Что у неё может быть интересного? Ни братьев, ни сестёр, ни семейного тепла, ни весёлого сумасшествия. Разве что фотографии конкурсов и городов, где успела побывать? Но оказалось, что больше ничего и не надо: Рома с Мариной, открыв первый альбом, не оторвались от снимков до конца последнего, где Ксения у портной мерила так и не пригодившиеся платья.

Андрей возвращался домой, насвистывая песню про золотые сундуки. Она была как нельзя более в тему, потому что пятница, сделан ударный аккорд, на объект приезжал Анатолий и обрадовал всех даже больше, чем рассчитывали. И до ночи далеко, можно будет вдоволь наиграться на гитаре… И надо что-нибудь купить на вечер, ведь сегодня месяц, как они с Олей живут вдвоём. Месяц, который уже не вернуть, а жаль… Андрей без раздумий отдал бы за это любой минувший год. Месяц – одна воскресная пробежка по светлеющей день ото дня берёзовой аллее, один проливной дождь за окном, один день, полный ожидания, и короткая, почти бессонная ночь… Да какой там год! Одно движение Олиных рук, обнимающих его за шею, стоит целой жизни и, может быть, не одной.

Но если не машину времени, что тогда купить? Шампанское отпадает, Оля непьющая. И сладкого не любит… Ай, ладно! – Андрей махнул рукой и зашёл в универсам, надеясь на вдохновение.

…И первым делом увидел Васю, за месяц уже в пятый или шестой раз. Длинный, под метр девяносто, худой, но с брюшком, чуть сутулый, лысеющий, в свитере с растянутым воротом, Вася стоял возле стопки корзин и, щурясь, читал список на альбомном листе.