Денис Блажиевич - Новогодний роман [СИ]

— Ты мне можешь сказать. Да оторвись ты от своей баранки. Откуда ты это взял.

— Видно.

— Видно?

— Видно. — каленые ядра и горючие стрелы сыпались на головы мужественных защитников. По приставным лестницам ползли разъяренные орды завоевателей, зажав в зубах кривые сабли и прикрыв жирные, отъевшиеся в несправедливых набегах спины, круглыми кожаными щитами. Но на смену погибшим мужьям и отцам вставали гордые жены и дочери. И крепость держалась. Ни слова упрека, ни мольбы о пощаде. Фиалка замолчал. Отвернувшись от таксиста, он делал короткие и глубокие затяжки, демонстративно смахивая пепел мимо пепельницы. Молчание затягивалось. Зная Фиалку, Запеканкин ожидал бурю. Он физически осязал, словно пальпировал, клокочущее, бурлящее естество Антона. Но первыми сдали нервы у таксиста.

— Павлины в курятнике. Все кобенитесь.

— А-а-а — радостно заверещал Антон— Попался, маримоя зализанная.

Через вырытый подземный ход, тайно и коварно, ворвались в ослабевшую от голода и многомесячной осады крепость завоеватели. Торжествовали на покоренных пепелищах. Пировали на обугленных костях. Три дня и три ночи продолжался необузданный грабеж.

— Попался. Попался. Попался. — восторженно пел Антон.

А на утро третьего дня опьянение триумфа сменилось тяжким похмельем быта. С побежденными нужно было, как-то жить. Отвеселившись, но все еще всхлипывая, (смех из Антона выплескивался как нежный балтийский прибой) Антон примиряющее похлопал таксиста по плечу.

— Ты дедун, вот что. Ты не расстраивайся. Я тебе одно скажу. Не все про нас ты знаешь.

— А я тебе, столица, второе — ответил неуступчивый таксист — Тут и знать ничего не надо. На вас глянешь и все. Павлины. Они павлины и есть.

— Я делаю вывод, что шуба моя тебе не понравилась — расстроено сказал Антон — А ведь стиль. Элегантно. Последний писк так сказать.

— Во-во за этим только и гонитесь. Как бы соответствовать, а пуповину с землей порвали. Вот и летаете неприкаянные.

— А у тебя как вижу, все утрамбовалось. Живешь гладко и пьешь сладко. Семья, дача и внуки пошли?

— Внучка.

— Я и говорю. Гараж построил, дачу под последний венец подвел, и монтировка у тебя имеется.

— А как же. В любом деле без нее родимой никуда. Где надо кому надо мозги вправить.

Следующую часть пути они провели в молчании. Правда иногда Антон удивленно вздрагивал и говорил сам себе «Подумаешь монтировка» А Запеканкину просто было хорошо. Ему хотелось ехать вот так, слушать Антона и таксиста философа. Вдыхать бензиновый воздух с домеском лесного дозедоранта от маленькой сосенки, что болталась на проволочке рядом с таксистом. Изрядно намерзшись на перроне и теперь очутившись в блаженном тепле, размягченный им до возможности остро чувствовать некоторые самые важные по его мнению моменты, он был благодарен за это Антону. Ему и в голову не могло прийти, что предыдущими страданиями он обязан именно Фиалке. Нет. Запеканкин, на свою беду, мог только благодарить. Таксист плавно выжал тормоз.

— Приехали, столица.

— Что? Ах, да Уже приехали?

— Горького 8.

— Слушай, дедун — говорил Фиалка, пытаясь нашарить в своей бескрайней, как песнь ямщика, как скучнейшее полотно ненецкой тундры, шубе бумажник. — Дай на инструмент твой глянуть. Веришь. Спать не буду, если не погляжу на него.

— Чего на нее смотреть. Монтировка как монтировка.

— Покажи а? Я тебе денег приплачу.

— Столица, столица — вздохнул таксист. Он сунул руку между креслом и рычагом ручного тормоза и извлек оттуда монтировку. С восхищением принял ее Антон.

— Надо же так вот ты какой. Жизненный стержень. Альфа и Омега. Слушай, продай а?

— Чего удумал. Мне самому нужна — таксист потянулся за монтировкой. Антон тут же спрятал ее в шубу.

— Продай. 50 долларов дам.

— Смеешься ты, столица. Это за монтировку.

— Ты себе еще найдешь — Антон приобнял таксиста и настойчиво засовывал ему в нагрудный карман деньги.

— Э-э, бог с тобой бери — наконец согласился таксист.

— Спасибо, дедун. Ты даже после первого раза не был так счастлив как я сейчас.

— Это из-за монтировки что ли?

— И не только — Фиалка интимно склонился к таксисту — Ты мне дедун сразу понравился.

— Но, но ты это — таксист отстранился, вжимаясь в дверцу.

Антон подвинулся вслед за ним.

— Ты не обижайся, дедун. Всегда будут нужны, такие как вы и такие как мы. Чугунный закон равновесия и мира. И мы вам будем нужнее, чем мы вам.

— Как это — спросил озадаченный таксист, несмело пытавшийся снять руку Антона со своего плеча. Антон не поддавался.