Ласло Дарваши - В малом жанре

— Мы молимся, — наконец сказал он, — во время работы. Строить еще не закончили, и все-таки молимся.

В руках у него был сверток.

— Ясно, — кивнул человек.

— К вам залетал попугай?

— Я никогда его не прогонял. Иногда даже ждал, когда прилетит, — кивнул человек.

— Знаете, что сказал один мой рабочий? Сказал, что птица — голос истории.

— Ну, это преувеличение, — сказал человек, наливая абсенту. Они чокнулись небольшими рюмками с толстыми стенками.

— Когда мы строили, — сказал начальник стройки, — птица без конца повторяла имя женщины. Вашим голосом. И мы не могли работать.

— Из-за имени?

Начальник стройки помолчал.

— Было так смешно. Молодые парни, рабочие, хохотали до упаду, — сказал он и потер лоб. — Не обижайтесь. Но мы не могли допустить, чтобы это все продолжалось.

— Понимаю, — кивнул человек. — Я не обижаюсь.

— Вот, возьмите, — сказал начальник стройки и положил сверток на стол. Выпил еще рюмку абсенту и вышел. Не попрощался, его шаги по лестнице были отчетливо слышны, хотя в такую жару лестница все звуки поглощает. На свертке проступила кровь. Вероятно, его просто схватили, а потом свернули ему шею. Человек положил трупик на карниз, туда, где несколько часов назад нагадила птица. Потом, спустя какое-то время, начал с ним разговаривать.

ХАЛАТ с драконами висел в платяном шкафу, в прозрачном пластиковом чехле. Желтый — скорее всего, он служил императору будничной одеждой, не для тронного зала. Но даже этот непарадный халат был того ярко-желтого цвета, какой позволялось носить лишь императору, слепил глаза роскошью, повергал в трепет. Годы прошлись по нему, однако он по-прежнему внушал благоговейный ужас. Халат висел в шкафу, но казалось, будто император только вчера снял его и оставил там, а скоро снова накинет и поедет гулять в нем по Летнему дворцу Ихэюань, или еще дальше — охотиться верхом в Загородной резиденции Бишу Шаньчжуан [7] Бишу Шаньчжуан — императорское село, расположено в г. Чэндэ провинции Хэбэй, служило летней резиденцией императоров династии Цин. . Поэтому, заметив в шкафу халат с драконами, Хан Ибо сразу представил себе его хозяина. Но еще больше мыслей было о другом мужчине — ему почему-то показалось, что в этом императорском халате вдруг может выйти к нему ее отец. Престранное чувство.

— Императорский халат династии Цин. Над эскизами к таким халатам работали мастера из Палаты исполнения желаний [8] Палата исполнения желаний, жуигуань — придворная мастерская императоров династии Цин. в парке Бэйхай, назначал их сам император. Если Сын Неба был доволен, эскиз отправляли в Сучжоу, Ханчжоу или Нанкин, там искусные портные шили халат под личным надзором чиновников из местного ткацкого управления, — объяснила Гуань Цзинцзин, открывая дверцы буфета.

Хан Ибо смотрел на халат: висит в шкафу за раздвижной дверью, и кажется, будто это стоит человек. Но халат пуст, и императора в шкафу нет. И сейчас они беседуют о халате с драконами, но по-настоящему их обоих заботит, как стать еще чуть ближе друг к другу.

— Смотри: кажется, что это не халат там, в шкафу, а какой-то человек без головы, без ног. Даже страшно немного, — сказал Хан Ибо. В тусклом вечернем свете ему и правда почудилось, что в халате кто-то есть. Может, и не император, а кто-то другой, ни головы у него нет, ни ног. И квартирка эта — его.

Гуань Цзинцзин улыбнулась, в искусственном свете она показалась ему какой-то нездешней, обольстительной. У нее длинные нарисованные брови, и глаза тоже — длинные и узкие, как ивовые листья, внешними уголками вверх, от этого она кажется немного кокетливой. Личико у нее овальное, как гусиное яйцо, вот только подбородок не круглый, а острый. Физиогномисты говорят, если у женщины круглый подбородок, ее ждет «земное счастье», и с возрастом жизнь будет баловать ее все больше. Но у Гуань Цзинцзин подбородок острый, значит, судьба ей досталась несладкая. Высокая, с тонкой талией, широким задом, большой грудью и узкими плечиками, она выглядела так волнующе, что его захлестнула настоящая страсть, когда он целовал ее в прошлый раз. Это случилось прямо на парковке — они залезли на переднее сиденье машины и стали там целоваться. Он чувствовал, какой тонкий и сильный у нее язык — словно у кобры, этим языком она могла бы высосать его слабую душу.