Аква Тофана - Сок глазных яблок

Вы думали, что со мной все в порядке, а я думала что кровопускания полезны для здоровья (разве нет?) что все люди – так же, как я – боятся 24 часа в сутки что после 8 вечера по улице ходят исключительно маньяки (ты сам меня в этом уверял); что у отцов есть моральное право кричать на своих детей матом (в это свято верит мать) и что с вами все в порядке.

– Мы тебе поможем, Венсди, мы будем тебя лечить.

– Зачем? Мне 20, я живу так всю жизнь, меня все устраивает.

– Тебе плохо, но ты этого не понимаешь. Мы тебе поможем.

– Меня сюда отправили родители, потому что я сказала, что не хочу больше учить сопромат.

– Нет же, Венсди, не поэтому.

– А почему?

– Ты сказала, что собираешься покончить с собой.

– Не понимаю, что их так удивило.

– Они испугались.

– Меня никто не спрашивал, хочу я рождаться в этом мире или нет, почему я не могу умереть?

– Но ведь солнце тоже никто не спрашивает, хочет ли оно вставать по утрам.

– Хм.

…

– Можно вопрос?

– Да, Венсди.

– Почему у мужчин-психиатров такие «голубоватые» голоса?

– А у нас вообще профессия женская…

Сначала мне сказали, что у меня депрессия, потом – что расстройство личности, а потом и вовсе дали красивый диагноз на всю жизнь, но перед этим прописали вкусные таблетки:

– Венсди, ты проглотила таблетку? Открой рот покажи. Венсди, открой рот! Открой ротик, Венсди Венсди!!!

Воспитывают родители – перевоспитывают психиатры, гениально. Чтобы вправить мне мозги, эти изверги пытались выбить из моей головы то, что ты вдалбливал мне с пеленок. На моих психиатров ты потратил все деньги, отложенные на старость, и у кого из нас двоих после этого проблемы с головой? А главное – зачем? Ах да, ведь если у меня есть диагноз, а у тебя нет, значит, ты нормальный, а я – нет.

Когда я вернулась из стационара домой, то была в шоке: мне показалось, что я из одного дурдома попала в другой, и первый мне нравился намного больше. Я начала замечать странные вещи, на которые раньше не обращала внимания. Мы с тобой можем орать друг на друга часами, но нам абсолютно не о чем поговорить; Пагсли кричит на вещи, я разговариваю сама с собой, но мы практически не общаемся друг с другом, чтобы послать меня, ему достаточно и одного слова; мама с холодной отрешенностью Снежной Королевы настолько поглощена своим внутренним диалогом, что моя беседа с ней неизбежно переходит в мой собственный монолог я вас практически не знаю, а вы меня? Ни у кого из вас троих нет друзей… твой дом – твоя крепость, на входной двери в коридоре нет звонка от твоей квартиры. Людей вы боитесь, не любите и избегаете; при виде них у вас кривятся губы, которые вы поспешно растягиваете в улыбке. Вы настолько обеспокоены общественным мнением, что почти не имеете своего собственного.

Лично я вам завидую: вас нельзя уличить в неприличии, в многоликой толпе вы отличные лицемеры, но двуличие вам не к лицу – оно обезличивает; за вашими личинами я не могу различить вас в сонме лиц, а вы меня? Но мы не будем друг друга обличать: если вы, к примеру, говорите штампами, то я ими пишу. И всех нас четверых хлебом не корми – дай пострадать; без мировой скорби мы, как пить дать, загнемся от скуки. Ты на две трети садист; мать – стопроцентная мазохистка; я, наверное, пятьдесят на пятьдесят, даже не знаю, что мне нравится больше; Пагсли – сама невинность, за 25 лет вы сделали из него практически идеального ребенка. Ваша родительская любовь растянула агонию Пуберта на долгие месяцы; но и лечить вы его не захотели, боже, как он кричал, когда переставало действовать обезболивающее… Болезные мои, мы до боли любим друг друга, мы любим друг друга такой болезненной любовью! У каждого из нас табуны тараканов в голове, но только я проходила проверку на вшивость, только я стала для вас паршивой овцой, подпортившей своим дурдомом картину семейного благополучия. И только я одна нахожу все это невыносимо смешным – ах да, я же больная!

Если ты четверть века тому назад вбил себе в голову, что моя мать сука, зачем нужно было заводить детей? Завели бы пару щенят (когда вы наконец-то усыпили кота, мать оплакивала его больше полугода – вы искренне считали Пуберта своим сыном). У меня есть парень, ты считаешь меня сукой. Пап, да ты озабоченный!

«Венсди, ты сломала себе жизнь. Твой будущий муж тебе этого никогда не простит… Плохо начинать свою жизнь с минуса. Ты сломала себе жизнь… Нет, ты не поняла: ТЫ СЛОМАЛА СЕБЕ ЖИЗНЬ Это отразится на твоем моральном облике… Ты что не понимаешь? Ты-сломала-себе-жизнь-ты-сломала-себе…». Спасибо, папа, я тоже тебя люблю.