Андрей Максимов - Так любят люди

Мы зафрендились. Потом — личка. Потом я спросил: «А какие у Вас планы на вечер?» А она ответила: «Встретимся?»

Она была кандидат наук. Занималась языческой Русью. Рассказывала мне какие-то неинтересные истории про древних славян, я слушал, пытался вникнуть…

Ее вообще не интересовала моя реакция. Никогда и ни на что.

Вместе с ней мы отпраздновали ее сороковник. У нее было два официальных мужа и два гражданских. Они приучили ее рассчитывать только на саму себя.

Она привыкла жить сама по себе. И совершенно не хотела переучиваться.

Удивительно, но наши женщины совершенно не умеют жить вдвоем. Мужчины, может быть, тоже не умеют, но я этого не знаю, и, честно говоря, меня это мало волнует. Меня волнуют женщины.

Наверное, это мы, мужчины, вынуждаем их быть самостоятельными. Наверное… Но наши дамы совершенно не умеют иметь в виду своего кавалера.

Они могут хорошо заниматься любовью. Они могут, надевая радостное лицо, выполнять просьбы, особенно здорово могут делать одолжения, и это им очень нравится. Они, разумеется, могут кокетничать. Вести войну. Делать так, чтобы ты думал о них днем и вечером. Некоторые из них даже, наверное, могут любить.

Но иметь в виду мужчину не умеют. Особенно те, которым за…

Если жизнь приучила женщину рассчитывать только на себя, никакой любовью эту привычку не переделать.

Виноваты в этом, разумеется, мужчины, как и во всем остальном. Они испортили женщин своим равнодушием.

Когда она рядом — она твоя. Ты говоришь ей слова. Она слушает. Она смотрит. Все хорошо.

Как только она уходит — она исчезает. И чем более настойчиво и нервно ты говоришь ей, что она тебе нужна, тем явственней она исчезает.

Ты всегда — эпизод ее жизни. Фрагмент. Более красивый или менее, более значительный или менее. Но фрагмент.

Не вся ее жизнь, а кусочек. Жизнь проходит без тебя. Она так привыкла.

Она сливается с тобой только в постели.

Потом встает и уходит жить свою жизнь. Иногда пишет или звонит. Но всегда живет так, как привыкла. Так, словно тебя нет.

— Я боюсь к тебе привязаться, — говорила Та, Которая Не Звонит. — Потом отвыкать тяжело…

Она говорила то, что думают они все.

Поначалу мне это очень нравилось. Эта была задача, которую интересно было решать: я хотел доказать ей, что вдвоем жить не просто спокойней, но интересней.

Да правильней наконец.

Я перестал играть в игру «Кто позвонит первым?» — и звонил сам.

Я говорил слова любви не для того, чтобы мне ответили, а потому что хотелось.

Я помогал ей всем, чем мог и не мог. Стараясь облегчить ей жизнь, я участвовал в ней невероятно активно.

Я выучил слова «Как тебе удобней» и бесконечно говорил их.

Я заставлял себя не обижаться, когда она уезжала с мамой на дачу и исчезала, как в дыру: ни эсэмэсок, ни звонков.

Я говорил ей:

— Я не могу без тебя.

Она отвечала:

— Я тоже соскучилась.

Я просил ее:

— Давай увидимся.

Она отвечала:

— Как получится.

Я спрашивал ее:

— Какие у тебя планы на завтра?

Она отвечала:

— Завтра посмотрим.

Я заставлял себя не злиться.

Я придумал, что если я буду к ней относиться так, то она будет ко мне относиться так же.

Всю жизнь я мечтал встретить женщину, которую не надо будет переделывать.

И всю жизнь я разными способами их переделываю.

И всегда проигрываю.

И продолжаю переделывать.

Она не менялась. Но я был упорен.

В любви опыта нет — черт меня дери, повторяю это еще сто раз.

Ну нет никакого опыта в этих отношениях. Ты каждый раз думаешь, что она — другая и что с ней все будет по-другому.

А она, разумеется, оказывается такой же. И с ней все происходит так же.

Грабли бьют тебя по голове. И ты радостно бежишь к следующему огородному инструменту.

Та, Которая Не Звонит, не менялась.

Она никогда ничего не делала первой. Никогда и ничего. Она словно уберегала себя от ощущения, что я ей нужен.

Я мечтал, что однажды войду к ней в квартиру, и она бросится меня обнимать. Я буду стоять, а она подбежит ко мне. Я придумал, что, если такое случится, это будет означать начало какой-то новой жизни.

Так не случилось никогда. Она всегда ждала, чтобы я подошел первым. Дальше все происходило вполне лирично и даже местами сексуально, но начинать должен был я.

Даже в постель она всегда ложилась одетой, потому что я должен был ее раздевать. Я должен был продемонстрировать свое желание, и тогда уже она откликалась.

Она всегда откликалась. И никогда не звала.