Екатерина Кармазина - Время года — зима

Нины Дмитриевны в кабинете не оказалось. Вместо нее Тамара увидела поливающую цветы тетю Люду.

— Томка, напугала меня! Ты на прием? А мама где?

— Там, в приемной.

При виде этой мягкой и приветливой женщины Тамаре стало легче. Тетя Люда всегда так искренне была им рада! Тома сразу же подумала о том, как на днях ссорилась с ее дочерью. После занятий в школе Тамаре хотелось побыть одной, но по дороге домой та увязалась за ней и не хотела отставать. Девочки поссорились. Теперь ей было за это стыдно. Тома решила, что обязательно помирится с ней при встрече.

— Как ты? Как мама?

— Спасибо, все хорошо, — тихо ответила Тамара, прислушиваясь к каждому шороху в коридоре.

— Ну и отлично! Ты сиди здесь, а я сейчас позову Нину Дмитриевну, — с тряпкой в руках она вышла из кабинета.

Тома осталась одна. Было жарко, она расстегнула куртку, но снимать не стала. Ее правая нога непроизвольно отстукивала ритм. Чувство волнения нарастало. Она была готова на все, только бы избежать осмотра! Валерианка не действовала. В попытке успокоиться она закрыла лицо руками. В этот-то момент и зашла Нина Дмитриевна. Она направилась к своему столу. Приветствуя ее, Тома вскочила с места, но услышала строгое:

— А ты почему еще одета?

— Нина Дмитриевна, — взволновано начала Тома, — мы с мамой все делали, как вы сказали…

— Молодцы!

— Меня уже ничего не беспокоит, жжения нет, выделений тоже. Я нормально себя чувствую…

— Отлично!

— Так может, без осмотра, Нина Дмитриевна? — умоляющим тоном с надеждой в глазах спросила девочка.

— Без осмотра нельзя! — отрезала Нина Дмитриевна, направляясь в манипуляционную.

— Так, а может, можно как-нибудь… чтобы у кого-нибудь другого, чтобы кто-нибудь другой меня осмотрел? — не исчерпала попытки Тома.

— А я тебя, чем не устраиваю? — с иронией в голосе спросила Нина Дмитриевна, начав приготовления. — Сюда в верхней одежде нельзя.

Быстро сняв куртку и бросив ее на стул, Тома стояла на пороге манипуляционной.

— Вы устраиваете, очень устраиваете! Мама говорит, что нам очень повезло и что вы… мы вас очень любим.

— Спасибо.

— Нина Дмитриевна, пожалуйста, не надо.

— «Надо, Федя, надо». Я очень аккуратно и очень быстро, раз, и все. Обещаю.

— Дело не в этом…

— Так, разговорчики! У тебя две минуты. Вернусь, чтобы была готова.

Ничего другого не оставалось, девочка поспешно снимала с себя одежду.

Еще совсем недавно, каких-нибудь полчаса назад, Тамара была уверена, что найдет способ избежать осмотра, что ни при каких условиях, ни за что на свете она не окажется в этом кресле снова! Но ослушаться Нину Дмитриевну не смела. Та имела над ней какую-то власть, Тома беспрекословно выполняла все, что она ей говорила. И теперь девочка послушно ожидала ее в том виде, в котором ей было сказано. При всем ужасе ситуации Тома поймала себя на мысли, что оказаться во власти Нины Дмитриевны снова удивительно приятно. Нина Дмитриевна самая лучшая!

Как и обещала, она сделала все максимально быстро и умело. Прозвучало заветное: «Одевайся». Девочка так разволновалась и так спешила одеться, что не могла попасть в штанину. Она повторила попытку. У нее снова не вышло, и тогда она присела на стул.

— Скажешь маме, что все в порядке. Вы молодцы. Ты меня слышишь?

— Да, — пыхтела и уже шнуровала ботинки Тома.

— Слушайся маму и дальше. После приема антибиотиков нужно восстановиться. Можно повторить курс витаминов. И главное, хорошо питайся.

— Мама сейчас к вам подойдет, — раскрасневшаяся Тамара пулей вылетела из кабинета.

Говорят, снаряд дважды в одну воронку не попадает. Но еще говорят, что можно наступить на те же грабли. Избежать повторных ошибок помогает беседа, разговор, осознание. Но мало кто к этому прибегает, особенно в детстве. Зачастую замалчивается — неудобно. И, кажется, так легче. Забыть, не вспоминать, не думать. Но это только кажется.

Приблизительно с пятнадцати лет вся мужская половина человечества стала для Томы настоящей проблемой. Это был вселенский заговор. Мальчишки начали проявлять к ней навязчивый интерес, который она разделить с ними не могла. Ясное дело, ни о какой любви и половом влечении не было и речи. Любопытство, соперничество, выпендреж. Этот новый период начался с того, что подростки, как по команде, начали думать, говорить и шутить только на одну тему. На первом этапе это были сплошные фантазии да россказни, на практике не было ничего. Поначалу все эти разговоры велись в присутствии Томы, но касались лиц женского пола в целом, не ее лично. Постепенно внимание перекочевало на нее. Кто-то один кинул реплику, остальные подхватили. Через некоторое время девочка почувствовала себя зверьком, на которого открылась охота. Ей стало некомфортно с теми, с кем она дружила уже долгое время. Оказавшись в центре внимания, агрессивного, насмешливого, грубого, приходилось обороняться. Словесные перепалки между ребятами не прекращались, напряжение не спадало. Будь на ее месте Галка, быстро бы все обернула против них же, высмеяла бы, выставила дураками. Тома так не умела, и день ото дня положение ее становилось все уязвимее. Она больше не узнавала этих мальчишек. Еще вчера они были с ней на равных, а сегодня отнесли ее к противоположному лагерю. Эта война полов продолжалась довольно долго и закончилась так же внезапно, как и началась. Агрессии поубавилось, парни стали внимательны и учтивы, насмешки прекратились. Теперь каждый старался услужить, развлекал, уступал место, провожал домой. Однако Тамара по-прежнему испытывала напряжение. Происходящее не нравилось ей еще больше. Теперь она была вынуждена терпеть ухаживания, которые не находили в ней никакого отклика. Поначалу это были робкие намеки, попытки. Постепенно они переросли в настойчивость и борьбу за нее. Предложения, просьбы, клянченье, поцелуи. Все это не доставляло ей совершенно никакого удовольствия. Тогда зачем она терпит? Ответа на этот вопрос у нее не было. Каждый раз она возвращалась домой и страшно на себя злилась. Она снова весь вечер была настороже, снова придумывала пути к отступлению, выкручивалась, увиливала. Не помогало. Они как будто ее не слышали. Когда именно это началось, в какой из дней, сказать сложно. Но с тех пор все изменилось. И когда на выручку ей пришел Сеня, она ухватилась за него, как за спасательный круг. Это была не любовь. Он просто был ей симпатичен. Зато теперь ухаживания приходилось принимать только от него, что упрощало ситуацию.